концентрические круги. Теплая дождевая вода приятно омывала мои щиколотки, оставляя в шлепанцах щекочущий ступни песок.
– Ну, мне пора, – проговорил Этьен, так и не дойдя до моего подъезда.
И тут я кинулась к другу на грудь (он был высок настолько, что я едва доставала до его шеи) и прижала его к себе крепко-накрепко, прочно сцепив пальцы под гитарой. Я готова была так стоять целую вечность. Но помнила наш уговор не видеть его развоплощения, и мне стоило больших усилий разжать руки, быстро выхватить у Этьена свою сумку, резко отвернуться и убежать.
Мне так хотелось, чтобы он никогда не умирал!
– Я всякий раз гадаю: встречу ли я тебя еще хотя бы раз в жизни или нет, – сказала я ему однажды.
– Встретишь, если захочешь, а вообще, никогда не думай об этом заранее, – безмятежно мудрствовал Этьен.
Мы сидели на мокрых порожках Центра научно-технической информации.
– Но почему ты всегда встречаешь именно меня?
– Наверное, потому что редко кто любит рассматривать дождь, стоя на улице без зонтика и поднимая лицо к небу. А может быть, по какой-нибудь другой причине? На свете существуют закономерности и всевозможные хитросплетения, не подвластные нашему пониманию.
– Я не всегда гуляю без зонтика, я просто люблю рассматривать небо. Причем, независимо от того, идет дождь или нет.
Вдруг Этьен неожиданно рассмеялся.
– Ты чего? – опешила я.
– Сейчас моя любимая летная погода, – глумливо произнес он.
Это прозвучало настолько заразительно, что я не выдержала и тоже рассмеялась вслед за ним. И так мы хохотали и хохотали, словно два идиота, вперившие взор ввысь, вымокнув до нитки, но зато вооружившись водоотталкивающими очками новейшей разработки (где и как Этьен сумел раздобыть их, для меня осталось загадкой). Но потом смех куда-то улетучился.
– Мой отец летал и не в такую погоду, – почему-то вспомнилось мне.
– А на чем он летал?
– Последние годы больше пилотировал «Конкорд».
– Ну да: Конкордия, «Конкорд» … Следовало догадаться…
– Это был его любимый пассажирский самолет, – перебила я друга, – а потом он на нем же и разбился.
Этьен дружески обнял меня.
– Так значит, в тот день за штурвалом был твой отец? – участливо поинтересовался он.
– В том-то и дело, что нет! В тот день была не его смена. Он был самым обычным пассажиром и летел по своим делам, когда произошел взрыв. После трагедии мы с мамой уехали прочь, как можно дальше от того злополучного места. Так и кочевали по странам, пока не доколесили до России. Здесь ее отчий дом. Слава Богам, что все это случилось задолго до Всемирного Потепления, а то вряд ли нам когда-нибудь еще удалось бы вернуть наше родовое имение. Ну а потом, – горько усмехнулась я, – когда несчастье понемногу улеглось, нам неожиданно