тебя не потесню?
Площадка была изначально разделена на четыре трехкомнатные квартиры, однако для самого примитивного обустройства даже одной комнатенки не хватало не только подвода коммуникаций, но и доработки дверных и оконных блоков. В отличие от красного кирпичного бомжатника, это здание было панельное, а посему плиты стен и потолка внутри были выбелены. Этьен без труда угадал мою обетованную келейку по выметенному полу, и лишь потом заприметил стоящие в углу фанеры, заменяющие мне в ночные часы роскошные царские полати: все-таки спать на бетоне вредно. Не сразу увидел он и спальные мешки.
– Хочешь, я создам защитный экран? – предложил Этьен.
– А что это такое? – поинтересовалась я.
– Это дар, доставшийся мне от матери, – коротко изрек он, – смотри.
Этьен выставил ладонь вперед, направив ее в сторону окна. Раздался электрический треск, и тотчас оттуда перестало дуть. Я подошла к оконному проему с опаской.
– Не бойся, – подбодрил меня друг, наблюдая за моими движениями, – я специально сделал купол безопасным изнутри.
Я поднесла палец к той части невидимого экрана, которая заменяла стекло, щелкнула по ней ногтем, и раздался мелодичный звон, подобный тому, что возникает, когда ударяют по хрустальному бокалу.
– Это защита на тот случай, если вдруг станет холодно, – пояснил Этьен.
– А ты разве озяб? – удивилась я, хотя тонкая и мокрая хлопчатая сорочка гитариста ни у кого бы не вызвала подобного вопроса.
– Нет. Еще ни разу у меня не получалось замерзнуть, – признался Этьен, улыбнувшись, – но, говоря о холоде, я имел в виду тебя.
– Благодарю, но на этот случай у меня имеется спальник. Даже два. Ой!.. – я замерла, так и не успев докончить фразы, увидев следующее.
За оком показался знакомый треугольный силуэт ласточки, который начал стремительно расти и увеличиваться в размерах.
– Этьен, – воскликнула я испуганно, – скорей убери…
Но было уже поздно. Ласточка на полной скорости ударилась о невидимую стену и упала вниз. Этьен молниеносно смахнул ладонью экран, и я кинулась смотреть: может быть, птица сейчас заложит вираж да поднимется?
– Бесполезно. Снаружи триста восемьдесят вольт, – тихо произнес Этьен, крепко сжав мои плечи. Меня всю трясло.
– Ласточки – такие заботливые матери… – вырвалось у меня. Я хотела продолжить: «…и поэтому они не имеют права умирать, ведь их дома всегда ждут птенцы», но от волнения так и не окончила фразы.
Однако Этьен меня понял.
– Ты думаешь, у нее остались голодные детки?
– Уверена. Знаешь, в каждой женщине с ребенком есть что-то от ласточки.
– Тонко подмечено, – согласился Этьен.
– Такие красивые планирующие птицы – эти мои любимые ласточки! И стрижи…
– Птицы-самолеты…
– Сходи наверх за своей гитарой, – решила я сменить тему, – и заодно захвати мой пакет с электроприборами.