неравнодушен ко мне. Только мечты эти очень быстро обрываются. У них нет будущего. Мне с ним не быть. Я хотела бы, что бы только не отдала, но я старше его. Да и не согласится он…
Мне становиться страшно от мысли, что когда-нибудь наступит момент, когда он уйдет. Я без него уже не могу. С тех пор, как он появился, у меня словно пелена на глазах… точнее, наоборот, словно спала пелена. Мир в других красках предстал передо мной. Хуже он стал от этого, или лучше – не знаю. Но то, что мир станет тусклым без него – я уверена. Он и теперь тускнеет, если КАА нет рядом. А заходит он редко, и что греха таить, я ведь жду его постоянно. Сижу в кабинете и жду. Работа теперь для меня лишь способ отвлечься от ожидания. Все эти малолетние правонарушители, мальчишки и девчонки, постоянно напоминают его, то жестом, то словом. Иногда я думаю, что у меня что-то вроде паранойи. И еще одно я знаю – как только мы расстанемся, я заболею, а потом и вовсе – умру. Или сойду с ума…
Буду лежать в каком-нибудь Богом забытом Бедламе, лет пять, или десять, а потом все равно – умру. Ему назло. Горячие слезы – опять реву.
– Кстати, за два квартала до кладбища – сумасшедший дом. Никому не надо? – это КАА подал голос.
– Что, – слезы мои моментально высыхают, – что ты сказал?
– Я, – КАА поворачивается ко мне, – ничего. – Другой голос, другие интонации. Может, мне показалось, – А что ты слышала?
– Да, так, – опять воцаряется молчание.
Думать я тоже боюсь. Иногда мне кажется, что некоторые мысли я говорю вслух. Гляжу в окошко. Что-то есть страшное и знакомое в этой дороге. Когда-то я уже проходила по ней, но куда?
– Кладбище, – Я вздрагиваю от ответа.
Машина резко останавливается. Приехали.
Я забираю гитару и пакет, КАА несет цветы. Я слышу, как захлопываются дверцы машины, слышу рев двигателя и визг шин. Вот и ворота. Светит солнце. Я стою, меня мелко трясет от страха и еще от чего-то. Колени мои подгибаются…
– Веди, – голос КАА.
– Куда, – голос мой дрожит, даже зубы стучат. Мне плохо.
– К Ольге.
– Не могу, – я не говорю, я вою.
– Веди!
– Но…
– Леночка, я тебя прошу, пожалуйста, – что это, гром среди ясного неба.
Я смотрю на него. В его глазах именно то, что он сказал. И впервые за последние годы, я нарушаю данное себе слово…
Я старалась забыть о смерти дочери. Эта была моя тайная боль, ненависть и еще много чего страшного, что хранит наша душа. Да, я добивалась того, что бы имя дочери вызывало в моей памяти только черную пустоту. Что-то вроде амнезии. Нет в моей памяти трех лет. Я их стерла. Нет того, как мы разошлись с мужем, нет, как умерла моя мама. Я даже в милицию пошла по этой же причине. Окружающие дети были хуже моего ангела, в них не было ничего такого, что могло бы напомнить ее…. И вот приходит КАА, для него нет тайн во мне. Он врывается в эту пустоту, он делает ее обитаемой. И вот я, стою перед этими воротами, готовая вновь пройти через этот ад, через мою потерю, через пустоту и