где до сих пор на берегу реки Туры сохранились каменные казармы, в которых жил Гавриил. Это через реку наискосок от Свято-Троицкого монастыря, что на высоком берегу над Турой. Потосковав полгода, в самые крещенские морозы, Вера поехала к мужу в Тюмень на санях. С Урала, территории нынешней Башкирии, в Западную Сибирь, в Тюмень. Нет женских сил терпеть. Несколько сотен километров. В санях!
Конечно, дороги тогда были. Вранье, что имперская Россия была медвежьим углом, диким. Медвежьим, возможно. Но в любую точку той страны можно было тогда доехать соответствующим времени транспортом, по дорогам, которые соединяли части огромной империи в единое целое, паче зимой, за Уралом, в Сибири, с устойчивым снежным покровом и зимниками. И это были не просто пробитые и укатанные случайными проезжими зимники, это были трассы. Не знаю, что тогда использовали в тайге, в степи в качестве насыпного материала при строительстве, прокладывании и устройстве дорожного полотна, но через определенное количество десятков километров по имперским трассам обязательно стояла почтовая станция, с готовыми лошадьми для почтовой и другой государственной надобности, и постоялым двором, где обычным путникам можно было накормить лошадей и получить за небольшие деньги нормальную еду и ночлег, чтобы на следующий день поутру отправиться в путь и засветло успеть доехать до следующей станции.
Это сейчас от Уфы до Тюмени по железной дороге примерно ночь пути, то есть около полутысячи километров. Тогдашняя зимняя трасса проходила более коротким путем, но, конечно это все равно сотни километров в одиночестве, ведь это же не городская улица с двухсторонним движением.
Вот любовь! Они не могли друг без друга. Усатый Гавриил, – он всю жизнь ходил с усами, – несколько ночей, пока лошадка откармливалась и отдыхала перед обратной дорогой, бегал к Вере через забор по ночам в самоволку. Они любили друг друга в санях, на сене. Вера стонала, хотя больше это было похоже на молитву сокровенную, без слов, лишь сердцем.
Гавриил топорщил свои выдающиеся усы и пел в сердцем рождественскую песню, которой его научил Дорофей. Потому что мужчина во время зачатия и родов ребенка должен петь про себя рождественскую песню. Так Гавриилу наследовал Яков, которому об этом рассказал Дорофей, узнавший об этом от Ефрема. Так был зачат Симон.
Начинался 1914 год. Через несколько месяцев грянет 1-я мировая война. Почти через девять месяцев, 12 сентября во вторник, родится Симон. У Веры и Гавриила вместе с первенцем Симоном было семь детей: пять сыновей и две дочери.
Любовь Веры и Гавриила, казалось, крепла с возрастом. Это была сильная, одухотворяющая любовь. Полная счастья, великой радости и юмора, но и невзгод и боли.
Гавриил был скуласт и резок. Настойчив и прямодушен. Был фантазером и ёрником. Но работать много и усердно любил и мог. Был прирожденный лошадник, понимал, чувствовал и видел душу лошади. Особенной любовью Гавриила были лошади, которых он любил, понимал, холил и лелеял, они ему отвечали взаимностью, был отменным наездником. У него были лучшие лошади