яйцом, до ломоты нежной утренней струей реки, и тяжкой поступью труда от темна и до темна.
Эту идею у Гавриила отобрали. И не вернули. А эта идея была его жизнью. Не было с тех пор гармонии жизни у Гавриила и в роду.
Русское крестьянство было идейно. Земля для крестьянина была первичной идей, а затем Бог. Земля – была не простой кормилицей, хотя, конечно, это главное, а идеей. В этом была ошибка. Ошибочное мнение. Точнее, метафизически недоработанная, жизненная позиция, которая рассыпалась под давлением внешних обстоятельств. Так окончательно сгибло язычество, которое правило в России до прихода христианства. Вот и не сдюжило метафизических испытаний русское крестьянство, по крайней мере, в лице представителей моего рода. Оно было слишком предметно, слишком утилитарно, а потому не достаточно сильно.
Началось новое язычество, неоязычество, одним из знаков которого была тотальная борьба с семьей и традициями. В 1920 году в России легитимирован аборт, как жуткое искушение, подкосившее на корню нацию, как следствие, деградировала, десакрализировалась семья, детородство. Это если шире взгляд, если выйти за рамки рода.
После раскулачивания скулы у Гавриила стали почти квадратными, а по мере углубления алкоголизма, смывались, будто кусок мыла, превратившись к концу жизни в обмылок. Он сделался скрытным и злым. С тех пор Гавриил стал пить и ругаться, даже иногда материться. Одно из любимых его ругательств – «Тар-тарары… Чтоб ты пропал…». Это безобидное, кажется, ругательство, он произносил зло и определенно. С тех пор Вера стала называть Гавриила «антихристом», а он ее «монашкой».
Он послал однажды деревенского священника по матерному. Так грех укоренился в роду, да не просто укоренился, а сделался доблестью, даже смыслом. Сын Гавриила Симон, и внук Гавриила Георгий с удовольствием пересказывали историю этого святотатства. Охальники. Хоть и не дураки. Балбесы. Недотепы. Шлемазлы.
Гавриил первым в роду начал пить планомерно и целеустремленно, крепко пить, до конца. Революция, новый уклад жизни, принудительная покорность, унижение и ломка всяческого чувства самосохранения и инициативности. Выход для миллионов был в алкоголе. Под пьяную лавочку можно было даже и высказаться в отношении власти… Сходило с рук. Алкоголь давал почти иллюзорную, но независимость от окружающего ужаса уравниловки. Независимость мышления невольно становится главной причиной порока для миллионов спившихся граждан страны.
Россия на десятилетия превратилась в подземелье. Сограждане превратились в кротов. Кто соглашался стать большевиком – тот превращался в крота, тот вытаскивал из глазниц свои глаза, выскребал из груди свои души и отдавал все это большевикам, которые все это превращали в фарш идеологический. И эти новые уроды, и их потомки, были свободны в осознании необходимости такой жертвы. Миллионы кротов и их потомки населили страну. Кто не соглашался с потерей глаз и души – шел на каторгу, под расстрел или становился алкоголиком. Выбор был. Невелик. Нравственность зачастую