туман пригревает солнце. Душно и влажно. Как в бане…
– Земляника! – я опускаюсь на корточки, в цветочную радугу разнотравья, – Цветёт!
Определитель показывает мне, что у нас, земляника – «иезская». Я выкапываю четыре экземпляра земляники, в гербарий. В шаге – клевер, в шаге – вика, в шаге – ландыш…
– Кстати! – я разговариваю сам с собой, подбираясь к ландышам своими грязными руками, – Ландыш, у нас, называется «ландыш Кейске»! С большой буквы – значит, назван в честь какого-то Кейске. Наверняка – он тоже японец.
К вечеру под потолком и этого кордона будут висеть мои, до предела заполненные образцами растений, гербарные рамки!
В разнотравье, среди зарослей морского шиповника, мне встречаются и сиреневые пирамиды соцветий кокушника, сантиметров тридцать пять – сорок высотой.
– Кокушник камчатский! Привет! – радуюсь я, – Семейство орхидные, третья категория редкости! Раньше, тебя называли любкой камчатской.
Вскоре, я нахожу очень крупный экземпляр кокушника! Сиреневая пирамидка его соцветия существенно возвышается над окружающим разнотравьем.
– Ух, ты! – я восхищённо стою перед сиреневым султаном, – Ка-кой!.. Вот это орхидея!.. А, что? Я, ведь, могу тебя измерить!
Я торопливо достаю свою рулетку: «Высота – пятьдесят четыре сантиметра! Кокушник! Да ты – гигант!».
Невдалеке стоят чудесные кусты красоднева! За огненно-рыжие колокольцы цветов, в Сахалинском детстве, мы их называли рыжиками.
– Интересно, а сколько будет – этот красоднев? – озадачиваюсь я, примеряясь рулеткой к стрелке с рыжими колокольцами…
– Сто двадцать два сантиметра! Красоднев Миддендорфа, сто двадцать два сантиметра! – радуюсь я, – Это впечатляет!
Слева, из-под скалы, на песок песчаного пляжа морского берега, бьёт родник горячего источника. Парящий ручей извивается по пляжу, в сторону моря. Недалеко от берега ручья, среди местинки разнотравья, стоят кусты ирисов. И я вижу крупный, пурпурный цветок.
– Ирис! И уже цветёт! – восторгаюсь я, – Какой цветок! Крупнющий!
– Ну, здесь-то – всё понятно! Это влияние горячего источника! – качаю я головой, – Это называется «фенологическая инверсия»!..
Вечереет. Я на кордоне. Один…
День за днём подрастающий травостой, уже достиг высоты ста пятидесяти пяти сантиметров! Это – уровень моих глаз. Обзор резко ограничился. Рыскать по лесам в-одиночку стало совершенно неуютно. Лесная жизнь Кунашира, вдруг открылась мне совершенно неожиданной гранью: внимательно посмотрев вокруг себя, я вдруг осознал, что холодок тревоги, исподволь точивший мою душу последние дни – совершенно не напрасен. Здесь, всё говорит о близком присутствии медведей! Куда ни брось взгляд…
Утро. Балок Алёхинского кордона. Сегодня, я ухожу на обследование лесных окрестностей местечка Алёхино. Потому что морские террасы мною уже отработаны.
Я один. Как всегда, один. От устья речушки Алёхина, я заворачиваю в широкое