Раффаеле зарделась.
– А поклоны, тятенька? – спросила Марья.
– Поклоны потом положишь! А сейчас – помогать! А то они, ей-Богу, так никогда и не уедут от нас. Принесло же их на нашу голову… Но прежде с Анной Прокопьевной сходите в молельню, от бесов молитвою защититесь.
– Благодарю вас, – произнесла Екатерина. – Позвольте мне стакан воды…
Губы пересохли. Она справилась – уговорила хозяев. Осталось определиться с участью Лизы и Ненилы.
***
Феодора проводила гостей в светлицу с обитыми тёсом стенами. И тотчас ушла, сторонясь Раффаеле, как чумы. Под окнами здесь стояли лавки, у стены против окон – пастельно-голубой мягкий диван. Над ним висела полка с рядом старых икон. На маленьком дубовом столике лежали пяльцы с полотном и серый шерстяной клубок.
Екатерина разложила чёрную ткань на чистом полу, разгладила руками складки. На белёных половицах здесь обронённая иголочка не затерялась бы. Раффаеле подошёл к окну. Отодвинул льняную шторку. Окна светлицы выходили в сад. Вид на улицу и соседний купеческий дом закрывался глухим забором, яблоней и высоким дубом, вдали выглядывали голубые купола с крестами.
Из-за шторы в дверном проёме показались хозяйка и две её дочери. Вернулись с молитвы. Обе девицы посмотрели на герцога, потупили взгляды – и щёки их зарумянились.
– Скажите моим дочерям, госпожа Чубарова, что делать надо. Агафья, Марья, найдите иглы и ножницы. А вы, милостивый государь, – Анна Прокопьевна строго взглянула на Раффаеле, – пойдёмте-ка за мной!
Она вывела герцога из светлицы за жёлтую цветастую занавеску.
– Вот что, милостивый государь! Пошли бы вы, погуляли по городу что ли! Не к добру вы тут! Дочери мои из-за вас стали рассеянны! Слова молитв забывают! Такого с ними отродясь не бывало!
Чёрные глаза смотрели невиновато. И как у Бога такая красота получилась?.. Тьфу-тьфу-тьфу! Анна Прокопьевна отвернулась и в спешке ушла, пряча улыбку.
Екатерина сняла мерки и раскроила на полу платье.
Трудно строилась работа с хозяйскими дочками: им строго-настрого запретили разговаривать. Сидя на лавке рядом, Ненила подсматривала, как девица стачивала рукав ровными стежками.
– Ишь ты, как ладно вы шить умеете! Хорошие жёны вашим мужьям достанутся!
– Что ты говоришь, матушка! – испугалась Агафья. – Тятенька нам даже думать про это запрещает!
– Почему? – спросила Екатерина.
– Тятенька говорит, что замуж выходить грешно, – Агафья с опаской глянула на жёлтую занавеску.
– А как же родители ваши?
– Тятенька с маменькой не сразу к истинной вере пришли, – подняла голову Марья.
– А чего будет, ежели вы замуж захотите? – спросила Ненила. – Вдруг полюбите кого?
Она пожала плечами:
– Верно, уходить надобно будет от родителей и никогда с ними не знаться.
– Господи сохрани! Не говорите нам такое! – закрестилась Агафья. – И ты, Марьюшка, думать не смей! Права маменька, что говорить с вами не позволила!
Ненила прикусила