стиснул мое предплечье так, что у меня остались синяки.
– Иван! Сейчас я не могу себе этого позволить!
– Подожди, – услышал я голос мамы. – У меня есть.
Мама достала из сумочки кошелек и заплатила за этот мяч. Купила его, как оказалось, на последние деньги. И, глядя, как она пересчитывает купюры, отец как-то странно зарычал и вдруг шлепнул меня по мягкому месту широкой ладонью. Впервые в жизни. Я не заплакал. Сначала удивился, а потом увидел лицо отца, который сначала побледнел от ярости, а потом скривился от боли. Ему было очень больно. Куда больнее, чем мне.
Глава третья
Тучи сгущаются
Вспоминая собственное детство, мы не просто перебираем в голове события и впечатления, не только переживаем заново самые яркие моменты пройденного пути. Мы оглядываемся на произошедшее с нами, переосмысливая то, через что нам пришлось пройти. Так наши воспоминания становятся неотделимыми от нашего настоящего. Глядя из своего нынешнего дня, я понял, что в то время, когда я ходил в начальные классы поселковой школы, моя жизнь разделилась на две части. Одной из них стала школа, другой – дом.
Я полюбил школу, но и наш дом оставался уютным и обожаемым мною. Отец иногда чертыхался, что следовало наплевать на моду и построить одноэтажный дом, чтобы не нужно было подниматься и спускаться по лестнице по несколько раз на дню, тем более что участок позволял, а я легко взлетал на свой полутретий этаж, где находилось мое гнездо в оголовке домовой башенки, и без этой лестницы себя не мыслил. Но постепенно все менялось. В школе все было светло, а в доме как будто становилось темнее с каждым днем.
В школе у меня были уроки, друзья, перемены с играми и беготней и, конечно, любимый футбол. Дома – выполнение домашних заданий, мультики по телевизору и напряженное лицо мамы, на котором я все чаще замечал следы слез. Впрочем, напряжение не оставляло наш дом даже тогда, когда матери в родных стенах не оказывалось и мне приходилось сначала ковыряться ключом в замочной скважине калитки, потом в дверях самого дома, а затем разогревать приготовленный мамой с вечера нехитрый ужин.
Напряжение как будто висело в воздухе, проявляя себя в некотором беспорядке в комнатах, в отсутствии привычных «вкусностей» в холодильнике, в неаккуратно задернутых шторах. Вся моя жизнь дома стала казаться мне слегка небрежной, ненадежной, утомительной. Я словно пропитывался этим ощущением. Хоть мама и старалась, чтобы для меня ничего не менялось. Оставив заботу о домашнем уюте, она вышла на работу и стала уходить по утрам вместе со мной. Она провожала меня, мы преодолевали половину пути до школы, а потом мама оставалась на автобусной остановке. Вечером она возвращалась, порой привозя с собой пухлые папки-скоросшиватели. Как она сама говорила, «пришла пора вспоминать свое бухгалтерское прошлое».
В школе у меня все было в порядке: я без особых усилий стал одним из первых учеников в классе, наверное, потому что пришел учиться, уже умея и читать, и считать. Наша классная руководительница,