Грезы президента. Из личных дневников академика С. И. Вавилова. Андрей Андреев

1915

      Нигде не нахожу блаженной Einsamkeit[117], всюду не один, всюду тревожат чужие глаза, чужие или чуждые разговоры. Прежде, там, в халупах, с солдатами было лучше – среди людей был один со своими мечтами и тоской.

24 января 1915

      Фауста кончил и вчера отнес к переплетчику, отдал переплести в кожаный переплет, вплетая белые листы. Странная книга! Я буду всегда читать ее, вечно приходить в негодование от длиннот 2-й части и восхищаться отдельными фразами и словами. Вторая часть от первой до последней сцены символична, и в этом ее главный недостаток. Первая часть, наоборот, в самых фантастических сценах реальна.

27 января 1915

      …с каким бы наслаждением заснул, чтобы проснуться 1 января 1916 года и начать вшиске[118] di nuovo[119].

      Во сне опять шрапнели, фугасные бомбы, аэропланы. Боже, что же делать, чтобы опять почувствовать в себе человека?

19 февраля 1915

      Война совсем похожа на шахматную игру. Игроки – штаб, пешки, короли, туры – солдаты, офицеры e tutti quanti[120]. Вся Россия, Москва, дом – зрители. Ну а кто же я? Просто пылинка, приставшая к одной из пешек, с ней я двигаюсь, торжествую или погибаю – но в игре я бесполезен. Положим, эта пылинка с ушами и глазами, она все видит и все понимает…

11 марта 1915

      Весна все переменила, и глаза и уши стали другими. Хочется бежать без шинели, гулять и дышать весной. Ни о чем не могу думать, ничего не могу делать, весна все заслонила. И ничего не страшно.