на выход, – скомандовал отряду и, уже двинувшись, остановился словно оглушенный: «уголь был не древесный». Метнувшись обратно, подхватил найденный «инструмент» художника, чтобы рассмотреть его внимательно на свету. Факел Санчо еще горел, а мой погас уже у самого выхода. Солнце практически село, но даже полумрака леса хватило, чтобы рассмотреть кусок угля в моих руках. Иссиня-черный кусок угля был несомненно каменным, имевшим слоистую структуру.
Уголь, каменный уголь, да еще и высочайшего качества, если мне не изменяет память. Мои познания о каменном угле были весьма скромны, но некоторые выдержки из книги «Цусима» я помнил. Помнил, как сетовали кочегары на качество угля, проклиная интендантов, что закупали бурый уголь вместо черного. Проблемы императорской России меня сейчас мало волновали, интересовал всего один вопрос: «как именно уголь попал в пещеру»? Маловероятно, что первобытный художник скитался с ним по всему свету. Когда племя в походе, каждый килограмм нагрузки имеет значение. Именно поэтому мы часто находили брошенные старые шкуры и сломанное оружие. Нет смысла это таскать с собой, когда на новом месте можно добыть животное или сделать новое оружие.
Значит уголь, скорее всего, найден где-то недалеко. Зная первобытную жизнь, можно примерно очертить радиус поисков. Если племя находится не в походе, а на стоянке, охотники должны успевать вернуться к стойбищу до захода солнца. Это необходимость продиктована ночной охотой хищников и верованиями в злых Духов. Вне зависимости от того, кто раньше жил в пещере неандертальцы или кроманьонцы, радиус дневной охоты вряд ли превышает двадцать километров. А если реалистичнее, то, скорее всего, основной радиус охоты составляет от пяти до десяти километров.
Если добыча становилась пугливой, и приходилось уходить на большие расстояния, дикари просто меняли место стоянки, пока не выбьют всю ресурсную базу вокруг себя. И так повторялось много раз: они скитались по определенному ареалу, повторно возвращаясь на прежние места охоты.
От размышлений меня отвлек шум: впереди послышались крики и треск ветвей. Буквально в двадцати метрах от нас проскочило несколько человеческих фигур, судя по реакции Санчо, женских. Я запретил преследование: уже практически опустилась ночь, и рисковать ночью в незнакомой местности было глупо. Снова послышался треск ветвей, и Бер выскочил из кустов, ведя на веревке отчаянно сопротивляющуюся девушку.
– Макс Са, они дикие, сразу бегут, – оправдываясь проговорил мой приемный сын.
– Все на месте, пошли на корабль, утром снова вернемся, нам придется задержаться в этом месте.
Не говоря ни слова оба отряда поспешили в сторону моря. Дикарка отчаянно упиралась, шипя как рассерженная кошка. Факелы мы не зажигали, стараясь быстрее дойти до воды, а в темноте разглядеть девушку не удавалось. Вышли к берегу морю уже в темноте, если бы не луна, лодки пришлось бы искать долго. Мысленно попенял себе, что оставил лодки без охраны, это оплошность больше не