к ней тени?
И Николь в своей спальне с этим…
Пришлось свериться с бумажкой: с этим Маню! С Эмилем Маню! Имя вполне подходящее к бежевому плащу, к силуэту, который промелькнул в конце коридора…
Словом, если они сидели вдвоем в спальне, то, значит…
Он зашагал по улице, покачивая головой, ссутулясь, заложив руки за спину, и вдруг остановился, заметив, что на него глядит какая-то девочка. Должно быть, соседская. В свое время он знал всех жителей квартала, но с тех пор одни переехали, другие умерли. А кто и родился! Так чья же это девочка? Что она думает, глядя на него? Почему у нее такой испуганный вид?
Возможно, родители пугали ее, говорили, вот идет дядя бука или людоед.
Через минуту он поймал себя на том, что бормочет вслух:
– Ах да, она же берет уроки музыки!
Лурса снова подумал о Николь. Он редко слышал, как она играет на пианино, и игра ее доставляла ему мало удовольствия. Но он как-то не отдавал себе отчета, что Николь берет уроки музыки. Никогда он не задавался вопросом, любит ли она музыку, почему она выбрала себе именно эту учительницу, а не другую. Иногда он встречал на лестнице или в коридоре седовласую даму, которая почтительно ему кланялась.
Любопытно! И еще более любопытно, что забрел на улицу Алье, куда обычно не заглядывал во время своих послеобеденных вылазок, что остановился он и стоит перед витриной книжной лавки Жоржа, по-старомодному унылой и бесцветной витриной, освещенной так слабо, что издали казалось, будто магазин закрыт.
Лурса зашел в магазин и сразу же узнал старика Жоржа, который, сколько он его помнил, всегда был старый, угрюмый, злой, всегда носил фуражку, всегда был усатый, как морж, и бровастый, как Клемансо.
Книготорговец писал что-то, стоя за высокой конторкой, и поднял голову, лишь когда в глубине вытянутого в длину магазина, в том углу, где с утра до вечера горела электрическая лампочка и где выстроились на полках книги в черных коленкоровых переплетах, предназначенные для выдачи читателям, показался молодой человек, спускавшийся с лестницы.
Первые несколько шагов он сделал вполне непринужденно и был таким, каким ему и полагалось быть; похожих юношей нередко видишь в книжном или другом магазине – не особенно определенной наружности, длинношеие, чаще всего белокурые, с невыразительными чертами лица.
Вдруг он остановился. Возможно, узнал адвоката, которого ему, очевидно, показали на улице. Как знать? А возможно, видел Лурса в его собственном доме, раз…
Побледнев как мертвец, напрягшись всем телом, юноша бросал вокруг растерянные взгляды, словно искал помощи.
А Лурса вдруг заметил, что уже вошел в роль, даже свирепо вращает глазами!
– Что вы… Что вам…
И не смог докончить фразы! У мальчишки перехватило дыхание! Лурса видел, как судорожно заходил кадык над небесно-голубым галстуком.
Старик Жорж удивленно поднял голову.
– Дайте-ка мне книгу, молодой человек!
– Какую книгу, месье?
– Любую. Какая вам понравится…
– Покажите