процветал, и Лурса удивился, как такой небольшой городок способен поглотить столько колбасных и мясных изделий!
В каком баре, сказал Дюкуп, они встречались? Лурса не записал названия. Помнил только, что это неподалеку от рынка, и углубился в узкие улочки мрачного квартала.
«Боксинг-бар»! Именно он! Небольшое решетчатое окно украшали незатейливые занавесочки в деревенском стиле. Совсем маленькое помещение, два коричневых столика и с полдюжины стульев, высокая стойка.
В баре было пусто. Шагая тяжело, по-медвежьи, Лурса хмуро и подозрительно разглядывал фотографии артистов и боксеров, приклеенные прямо к стеклу зеркала, слишком высокие табуреты, смеситель для приготовления коктейлей.
Наконец за стойкой появился человек, словно выскочил из театрального люка, да, пожалуй, так оно и было, потому что, чтобы войти сюда из соседней комнаты, приходилось нагибаться и пролезать в узкое отверстие.
Был он в белой куртке, дожевывал что-то на ходу и, неприветливо поглядев на адвоката, прогремел, схватив салфетку:
– Что угодно?
Знал ли он Лурса? Был ли он в курсе дела? Несомненно…
Несомненно также, что это явно подозрительная личность, очевидно бывший боксер или ярмарочный борец, о чем свидетельствовал перебитый нос и какой-то чересчур плоский лоб.
– Есть у вас красное вино?
По-прежнему усердно двигая челюстями, боксер взял бутылку, поднес ее к свету, чтобы посмотреть, сколько осталось вина, и наконец с равнодушным видом налил клиенту. Вино на вкус отдавало пробкой. Лурса не завел разговора, не задал ни одного вопроса. Так он и удалился, прошел быстрым шагом мрачный квартал и вернулся домой в убийственном настроении.
Он сам не помнил, как поднялся по лестнице и очутился на втором этаже. Он зажег карманный фонарик, чтобы осветить себе путь, и тут только, почувствовав в кармане какую-то постороннюю тяжесть, сообразил, что это книга.
– Идиот! – буркнул он вслух.
Ему не терпелось как можно скорее очутиться в своем углу, запереть на ключ обитую клеенкой дверь…
На пороге кабинета он нахмурил брови и спросил:
– Что это вы здесь делаете?
Бедный комиссар Бине! Никак он не ждал подобного приема. Он испуганно поднялся, согнулся в три погибели, рассыпался в извинениях. Сюда, в кабинет, его привела Жозефина, когда еще не стемнело. И ушла, бросив на произвол судьбы, а комиссар так и остался сидеть здесь, держа на коленях шляпу, сначала в сумерках, потом в полном мраке.
– Я считал, что обязан поставить вас в известность… Особенно учитывая, что все произошло у вас в доме…
Но Лурса уже снова вступил во владение своим кабинетом, своей печуркой, своим бургундским, своими сигаретами, заполняя все своим собственным запахом.
– Ну, что вы такое обнаружили? Не угодно ли?
– Не откажусь.
Тут он явно промахнулся, потому что Лурса предложил бургундского только из вежливости и сейчас тщетно рыскал по кабинету в поисках второго стакана.
Бине поспешил заверить:
– Я