пора на выход.
Великий князь встал, протягивая ему руку:
– До свидания, Юрий Сергеевич. Спасибо за помощь. А деду своему мои самые искренние пожелания в здоровье пожелай. Скажи, что заеду, – он сделал маленькую паузу, словно высчитывая что-то, – обязательно заеду. С Новым годом поздравлю.
Два князя остались в кабинете одни. В атмосфере, которая, казалось, сгустилась после ухода графа Кутепова.
– Не он? – спросил наконец Великий князь.
– По всему выходит, что граф Кутепов на сторону не работает. На него думаю в последнюю очередь. Но крот в твоем Ближнем совете есть. Это сомнению не подлежит.
– И кто же? – язвительно подчеркнул Георгий Александрович.
– На сто процентов уверен в тебе, Георгий, себе… ну, и Наследнике с Ириной Святославовной. И то – тут без обиды – последних отмел потому лишь, что на Советах они бывают очень редко. И всей информации, что просачивается врагам нашим, просто не знали. Кровное родство рассматриваю во вторую очередь.
– Спасибо за откровенность, – кивнул Великий князь, сморщившись, словно от больного зуба, – значит, остаются трое – Изваров от безопасности, воевода Шувалов Николай Григорьевич, да граф Добровольский от Приказа иностранных дел.
– Митрополита еще добавь до кучи, – предложил старший Рюриков, – за этой четверкой пригляд обеспечен постоянный. Просьбы одна будет, Георгий.
– Какая?
– Графу Добровольскому, Алексею Алексеевичу ограничить бы выезды за пределы княжества.
– Как ты это себе представляешь? – явственно удивился Великий князь, – он же Приказом иностранным заведует.
– Уж не знаю как, – пожал плечами Глава всемогущего Приказа, – только осторожно, чтобы…
– Не спугнуть? Он?!
– Пока не уверен, – покачал головой Олег Николаевич, – просто с недругами нашими он чаще других общается. И родичи его постоянно в круизах заграничных болтаются. Могли там кого и прихватить. И еще, Гоша…
Так он обращался к племяннику очень редко, даже в юные годы Великого князя, которым тот стал как раз в шесть лет.
– Что?! – Георгий Александрович был само внимание.
– Чувствую, что сердишься ты до сих пор на мальчишку Котова. Прошу – пойми, и прости.
– Не могу, – как-то оплыл в своем кресле Великий князь, – умом понимаю, что пацан он шестилетний, что негоже правителю такую вот ревность в себе растить, но… глаза закрываю, и вижу лишь, как он тянет свою ручонку к моей Ирине, и тискает ее, тискает.
– А ты поднимись выше своего княжеского звания, – сурово предложил племяннику старший князь.
– Это как?! – младший Рюриков даже открыл от удивления рот.
– Выше – значит, простым мужицким умом подумай, инстинктами не князя, но обычного мужика. Как бы ты сам руки свои тянул, ежели бы перед глазами тело женское лежало, роскошное, да почти обнаженное – прости уж за такие подробности