Будет! – в один голос закричали Аркаша и Таля.
– А почему сегодня нельзя? Или завтра? – не удержался от вопроса Аркаша.
– Сегодня никак не получится. Я только что с поезда, не спал совсем, устал очень. Сейчас к сестрице своей пойду – она тут недалеко, в Ямской Слободе живет. Тоже надо навестить. Давненько с ней не виделся, и с ребятами ее. Поди, выросли уже, и не узнать. Да и помочь, может, надо в чем. Овдовела она, одна малых подымает. Мужик-то ее еще в шестнадцатом погиб. Вот сегодня у нее заночую, а завтра встану с утра пораньше и в хозяйстве помогу. Писала, крыша у них прохудилась… А уж послезавтра к вам, тогда и поговорим.
– А сами-то вы откуда будете? – спросила гостя Дарья.
– Сам-то? – переспросил тот. – Сам-то я лукояновский. Город такой есть – Лукоянов, верст пятьдесят отсюда, а может, и поболе. Вот там я и живу. Жена у меня там, детки. Давно их не видел. А тут отпуск дали, после ранения. Вот послезавтра прямо от вас к ним и поеду.
Кузьма Васильевич обвел взглядом девочек и Аркашу и улыбнулся:
– А с батюшкой вашим все в порядке. Ничего плохого с ним не случилось.
Едва за гостем захлопнулась дверь, Аркаша кинулся к вешалке, на которой висела верхняя одежда, быстро облачился в свою форменную тужурку, надел на голову фуражку, потом, перебрав несколько вещей, снял с крючка непромокаемый отцовский макинтош, накинул его поверх тужурки, сунул ноги в сапоги и уже с порога крикнул девочкам и Дарье:
– Я к маме на работу!
Перешагнув порог, он вдруг резко остановился, будто уперся в невидимую стенку, обернулся, отыскал взглядом Дарью и, весело прищурившись, сказал:
– Теть Даш, а малиновка-то хорошую весть нам принесла! Правда?
– Правда, правда, – улыбнулась женщина. – Беги уж…
Только после того, как Аркашины сапоги отстучали по ступенькам крыльца, Дарья спохватилась:
– А чего побежал-то? Мать уж и сама скоро придет! Чего зря мокнуть-то…
3.
Небо по-прежнему поливало землю ситным дождем, но теперь он не казался Аркаше таким противным, как еще несколько минут назад. Мальчик даже с удовольствием подставил лицо под тонкие струйки, чтобы хоть немного охладить свой пыл – его щеки горели от возбуждения, вызванного неожиданным появлением фронтового товарища отца.
Закрыв за собой калитку, он вышел на улицу и оказался по щиколотку в воде. Земля в этом месте притопталась, и возле дощатой створки образовалось небольшое углубление, которое во время сильного дождя всегда заполнялось водой. Аркаша на секунду замешкался – почему-то вдруг вспомнилось, как он, когда был маленьким, топал по этой луже так, что брызги разлетались в разные стороны на несколько метров.
Посмотрев по сторонам и не увидев на улице ни одного человека, который мог бы сказать: «Взрослый парень, а какую дурь вытворяет!» – Аркаша поднял вверх ногу, обутую в сапог невероятно большого для его возраста размера, и со всей силой шлепнул по луже. Фонтан от этого шлепка получился такой, что если бы кто-то