Эйфелева башня и где она находится, но сообразил, что с ее помощью папочке удалось убедить мамочку в том, что детям можно пользоваться новыми стульями не только для сидения, но и для других, не менее важных целей: например, сооружать из них какие-нибудь интересные конструкции. Но – при одном условии: все сооружения после игры должны быть разобраны, а стулья – как, впрочем, и все остальные предметы, которые детям тоже дозволялось брать, – возвращены на отведенные для них места. Это условие выполнялось безоговорочно. Младших девочек к соблюдению договора приучили уже Аркаша и Таля…
Из гостиной донесся голос Оли:
«Барыня прислала сто рублей:
Что хотите, то купите.
Черное и белое не берите,
«Да» и «Нет» не говорите.
Вы поедете на бал?»
– Да! – радостно закричала Катя.
– Ну, так неинтересно! На первый же вопрос неправильно ответила! – накинулась на сестренку Оля.
– Почему неправильно? – чуть не со слезами в голосе спросила Катя.
«Ну, Катерина! Совсем не поняла, в чем тут подвох, – улыбнулся Аркаша. – Какая же она еще маленькая…»
– Оля, ну она же меньше тебя, – словно услышав его мысли, урезонила сестру Таля. – Просто ей надо еще раз объяснить условия…
Аркаша посмотрел в окно и вздохнул: дождь не собирался прекращаться. О том, чтобы пойти на улицу, нечего было и думать – промокнешь до нитки. Начинать новую книгу, даже что-нибудь из любимого Диккенса, не хотелось. Да и вообще – надо сначала как следует «Оливера Твиста» осмыслить. Уроки он сделал еще утром. Геометрию, немецкий, историю… Даже закон божий почитал, хотя не понятно, зачем вообще он нужен – забивают людям головы всякой ерундой.
Как-то был разговор, что Временное правительство хочет ограничить обязательное преподавание этого предмета. Почти все ученики этому обрадовались. А вот у учителей мнения разделились: одни считали, что закон изучать нужно, другие с такой точкой зрения не соглашались.
В числе последних был и любимый Аркашин учитель – Николай Николаевич Соколов, который вел уроки словесности. Работать в училище он начал совсем недавно, но сразу всем показал, что у него есть свои убеждения и он умеет их отстаивать. Чего Аркаша не мог сказать о многих других учителях. Когда церковные власти настояли на своем и убедили Временное правительство оставить закон божий в числе обязательных предметов, те, кто был против, тут же с этим согласились. Только Николай Николаевич не изменил своим взглядам.
Мысли Аркаши завертелись вокруг любимого учителя. Что там говорить – хороший он человек. Когда реалисты начали создавать классные комитеты, он один их поддержал. От остальных преподавателей этого никто и не ждал: понятное дело – почти все они кадеты. С ними разве столкуешься? Заладили одно и то же: какие такие комитеты? Вы еще дети, у вас одна задача – учиться, нечего взрослым подражать.
«Неужели наша школа так никогда и не изменится? – бросив взгляд на стопку книг, приготовленных к завтрашнему учебному дню, подумал Аркаша. – Неужели так и останется старорежимной,