сейф в своем кабинете, шифр от которого знал только он сам, а ключ носил с собой.
– Ирэн, дорогая, – сказала генеральша, – не плачь, голубка. Мы здесь, с тобою! Все хорошо…
Но было нехорошо. Двери позади них вдруг распахнулись, и в библиотеку шагнул ни кто иной, как сам государь. За ним тенью следовал Нащокин.
– Что здесь происходит? – спросил император, вперяя орлиный взор в кресло, в котором полулежала раненая, и в своего адъютанта и генеральшу, склонившихся над нею.
Ирэн предпочла вновь лишиться чувств, – и Сергей, которого отнюдь не обманул этот мнимый обморок, успел подумать, что спектакль продолжается, но теперь уже превращается из трагедии в трагикомедию.
Однако император уже был возле кресла.
– У вашей жены кровь! Она ранена? – спросил он.
– Ваше величество, – вмешался Нащокин. Он поднял с пола брошенный Аней пистолет и показал его императору. – Я не зря позвал вас, услышав звук выстрела. Здесь явно произошло преступление. – Он торжествующе посмотрел на Раднецкого, и тот понял, что недооценивал Нащокина: тот был не просто шпион, но и враг его.
– Андрей Иннокентьевич, вы что-то видели? – спросил император.
– Ваше величество, я увидел через стеклянную дверь графиню. Она лежала на полу, господин Раднецкий стоял над нею. Я немедленно поспешил за вами…
– Так что же здесь произошло, граф? – спросил император, обращаясь к Сергею. – Отвечайте немедленно!
Молчать далее было бессмысленно; и Раднецкий спокойно и твердо произнес:
– Ваше величество, я стрелял в свою жену. Но промахнулся. Пуля лишь задела висок.
Генеральша хотела вмешаться, но Сергей бросил на нее предостерегающий взгляд.
– Елизавета Борисовна, а вы? – обратился к ней император. – Как вы очутились здесь?
– Я… ваше величество, я… случайно. Как и господин Нащокин, услышала звук выстрела, и решила посмотреть, что здесь… – промямлила та.
Лицо государя медленно наливалось кровью. Он грозно посмотрел на Раднецкого:
– Вы стреляли в жену? Но… за что?
– Из ревности, государь.
Император немного смешался. Но тут же смущение сменила ярость.
– И вы так хладнокровно признаетесь в этом? Я вижу, что напрасно попустительствовал вам! Прощал вам эти дуэли… Я должен был давно заняться вами и наказать по всей строгости! Как вы могли стрелять в собственную жену, мать вашего сына, в беззащитную слабую женщину? Вы, русский офицер, дворянин? Да я вас за это… под трибунал! в Сибирь! в кандалы!
Ирэн поняла, что ей надо приходить в себя, иначе бешенство императора могло зайти слишком далеко. Она застонала и открыла глаза.
– Мадам, – сказал ей император, наклоняясь над нею, – как вы себя чувствуете?
– Благодарю вас, ваше величество, – пролепетала Ирэн, – голова болит… немного.
– Это правда, что ваш муж стрелял в вас? – спросил государь. Генеральша с Раднецким