это время у меня было намерение взять силу под контроль, но не было достаточно энергии – той самой, получить которую проще всего с помощью эмоций. Вот разгадка. Зейн рассказывал, что таким образом можно закрывать сны, но не объяснял, что и магия работает по тому же принципу. Этому мне пришлось самостоятельно научиться на полевой практике в Венеции. Сейчас же я наконец подтянула теорию.
Огонь облизывает пальцы, охватив руку до кисти. Завороженно смотрю на лазурные переливы, стремящиеся вылиться в воздух, захватить пространство вокруг, раскрасить его сначала в пышущее жаром северное сияние, а после – в пепел. Это – моя любовь к Зейну, эмоция, которую я прожила всего за одно воспоминание.
Как бы выглядела вспышка, вернись я в памяти в ту, нашу последнюю ночь? Сжимаю руку в кулак, с усилием гася искры. Если не сдержусь – пылающий ультрамарин выплеснется волной в холодную норвежскую ночь, доберется до разметки и затопит автостраду, сжигая битум, оставляя за собой пепелище.
Сила влечет, просит не ограничивать ее, использовать всю до капли, и я зажмуриваюсь, с трудом заставляя себя вернуться в реальность. Я не до конца изучила собственные возможности, поэтому терять контроль нельзя – это мне слишком хорошо известно еще из подросткового возраста. Завожу мотор и поворачиваю обратно, в Осло. Пора прикинуть, что делать дальше, но принимать судьбоносные решения на голодный желудок я не готова.
Спустя полчаса паркуюсь у китайского ресторана недалеко от центра и прошу старую китаянку, которая почти не говорит по-норвежски, приготовить большой рамэн с курицей. Она уходит на кухню, чтобы передать заказ повару, а я задумчиво постукиваю палочками для еды по столешнице. Итак, что мы имеем? Внезапно пробудившуюся во мне магию и таинственные слова отца, которые можно трактовать двояко. Негусто. Если рассматривать вариант, что он передал мне свою силу, то может ли это значить, что отныне я условно бессмертна и могу исполнять желания, как и остальные джинны? Или эти супер-опции не распространяются на тех, кто получил способности в обход системы и даже не имеет личного перстня?
Перстень. При мысли о том, что я потеряла единственное, что осталось от Зейна, кольцо, в котором может быть заключена его душа, настроение портится. Радость от того, что я обрела контроль над пламенем, отходит на второй план, обрастает привычной тенью вины. Пытаюсь убедить себя в том, что рубиновый перстень давно превратился в обычное украшение, а искры, которые я увидела, были игрой солнечных бликов, но сама себе не верю.
Гребаная лицемерка.
Впрочем, что изменится, если я посмотрю правде в глаза и приму то, что искать оправдания бесполезно, ведь Зейн по-прежнему может быть жив, а я утратила последнее, что связывало меня с ним?
Китаянка приносит горячий рамэн, и только почувствовав запах пшеничной лапши и соевого соуса, я понимаю, как же проголодалась. Необходимо хотя бы на полчаса отложить проблемы и просто расслабиться.
Когда