ли это свыше? Если бы не этот монах, не известно, чем бы все это кончилось… От него осталось что нибудь?
– Ни кусочка. Там, на стене, была просто адская бойня, но ни клочка кожаной куртки, ни пучка волос. Он словно исчез. Проклятая Аэронова гордость – протащили его на веревке, экое оскорбление. Можно было сделать из него посланника господа, спасителя человечества, святого, наконец, заткнуть глотку обнаглевшему Бурлидо, который возомнил себя второй властью. И марионетку, которая поведет серую массу толпы в нужную нам сторону. Теперь все пошло прахом…
Разговор продолжился, но Альфонсо услышал звуки поинтереснее – где то, очень тихо, прошипел поток воды, сверху капнуло, и его осенило – куда должна стекать вода из бани? Вода стекала в желоб, продолбленный в полу через всю парную и теряющийся за стеной; Альфонсо уже хотел кричать от отчаяния, когда обнаружил дверь в соседнее помещение. Где то там, впереди, буйным потоком шумела вода, пахло сыростью, тиной, фекалиями и свободой. Продолбленный желоб впадал в подземную реку – пугающую своим ревом и чернотой, смрадную – видимо, все отходы замка попадали сюда- но дарующую надежду на выход из подземелья, на свет и воздух. Судорожно вздохнув, Альфонсо шагнул вперед в холодную воду. Пшикнул на прощанье факел и погас. Его, как и Альфонсо, быстро понесло вперед, стукая о стены, разворачивая на поворотах, затягивая в какие то тоннели. Но если факел плыл по течению не сопротивляясь, то Альфонсо всеми силами пытался выгрести на поверхность: плавать он не любил, соответственно делать этого не умел и бесполезные его движения руками и ногами позволяли ему вынырнуть лишь на жалкие мгновенья. Потоком его постоянно переворачивало вверх ногами, стукало о стены, несло куда то с бешеной скоростью, заливая уши, глаза и нос, и когда обессиливший, ушибленный и окоченевший Альфонсо уже смирился со смертью, когда сильной рукой потока его потащило на самое дно, он вдруг всплыл, и ударил по глазам солнечный свет, цепкие лапы потока разжались и бурная река- убийца стала покорной и спокойной, к тому же мелкой.
Кашляя противной, горькой водой, одновременно жадно глотая воздух, выполз Альфонсо на берег, не веря, что живой, ослепший от света, оглохший от разнообразных земных звуков, мокрый и счастливый. Почувствовав под собой земную твердь, упал он на спину, долго-долго пытался отдышаться, щурился на белые облака, не имея возможности встать. Перед ним, на другой стороне реки, возвышалась громада Стены, такая красивая и монументальная днем…
Сначала из кустов появился ободранный нос, который повернулся по ветру сморщился, был облизнут языком, затем вышел из кустов и весь остальной пес – грязный, ободранный, награжденный, словно медалями, сотней колючек и сверкающий лысинами лишая, осмотрелся и рыкнул. Белоснежная, грациозная собачка вышла – нет выгорцевала следом, чеканя точеными ногами каждый шаг, сверкая на остатках солнца блестящей шерстью, и скалясь при этом довольным оскалом. Следом покатились щенята – бело серые, с уродливыми, висящими ушами, как у отца, и серо- белые – с признаками породы