позирующую с бутылкой воды. Ее волосы собраны в изящный хвост без единой выбившейся пряди.
– Видно этикетку на бутылке? – спрашивает она. – Они заставят нас переделать, если…
– Да, с этикеткой все в порядке, это просто дурацкие тени от листьев, – говорит ее помощница. – Может, если мы…
Мне видна только ее спина, но это без сомнения она. Я колеблюсь, пытаясь придумать вступительную реплику. Только не «эй, можно я буду первой, кто спросит, что это за херня?»
Прежде чем успеваю подойти достаточно близко, самый большой и пушистый лабрадор-ретривер, который когда-либо существовал, летит на меня, набрасываясь, будто я мешок с костями, обтянутый мясом. Я визжу, позволяя повалить меня на траву.
– Руфус! – вспоминаю его имя, найденное после погружения в пучину инстаграм-аккаунта Саванны прошлой ночью. Он лает в знак одобрения, от чего бутылочка с кремом для загара выпадает из его пасти.
– Я поймала его, я поймала, – говорит девушка с камерой, у нее азиатская внешность, две длинные французские косы и широкая улыбка. Либо я контужена из-за Руфуса, либо у нее вся левая рука в панковских татуировках диснеевских принцесс и куча татуировок, связанных с Гарри Поттером, на правой.
– Ну что за маленький мохнатый воришка, – говорит она, увидев солнцезащитный крем. Теперь, когда она ближе, я вижу, что контуры татуировок – временные и ярко сверкают на солнце. Она снова поворачивается ко мне.
– Извините, – говорит она смущенно, – обычно он делает так с…
У нее открывается рот. Она оглядывает меня с ног до головы, по крайней мере, насколько это возможно из-за Руфуса.
– Савви, – произносит она. Она прочищает горло и делает шаг назад, будто я ее напугала, а Руфус продолжает лизать мое лицо, словно леденец.
– Эм, – говорю я, – ты?..
В моем поле зрения появляется рука, помогая мне подняться. Я берусь за нее – она холоднее моей, но не настолько, чтобы избавить меня от немедленно возникшего страха. У меня чувство, будто я переместилась во времени.
– Эй, я Савви.
Была одна вещь, которую Поппи всегда говорил, когда мы гуляли с фотоаппаратами. Он показывал мне, как разные объективы передают различные перспективы, и что не бывает двух одинаковых фотографий одного предмета, только потому, что их снимает человек. «Если ты научишься запечатлевать чувство, – говорил он, – оно всегда будет громче слов».
Иногда я до сих пор слышу его слова в голове. Низкий, тягучий звук его голоса с едва заметным намеком на ухмылку. Я цеплялась за эти слова, когда росла. Он был прав. Чувства всегда проще передать через абстракцию: например, тот момент, когда скейтборд балансирует на краю высокого холма, или как между нашими партами Конни ободряюще сжимает мою руку перед большим тестом. Слов всегда не хватает. Они удешевляют эмоции. Для некоторых вещей, я думаю, вообще не должно быть слов.
Куда бы я ни шла, эти слова Поппи у меня в сердце, но сейчас они стучат во мне, как барабанный бой, который привел меня сюда, несколько