В один из дней, я, наконец, понял – он просто не знает, как можно поступать, а как нельзя. И эта мысль, пришедшая внезапно, настолько взбудоражила, что я и сам не мог поверить в ее истинность. Ведь, если я прав, значит ранее, он не учился в школе, и попросту не осознает, как необходимо себя вести.
Когда общая суматоха по поводу его прибытия улеглась, и новости перестали перетирать на каждом углу, интерес к необычной персоне немного угас. Хотя, «необычным» Артура считаю лишь я, вечно озадачиваясь все новыми фактами об этом парне.
Всякий раз, когда ему задавали вопрос о том, где он жил ранее, у Артура не находилось схожих ответов или точных названий городов. В конце недели, записывая, я насчитал, как минимум пять различных мест: это и район крайнего севера, и побережье океана, и старинный дом, с выходом у моря, или на болотной топи. Ответы всегда отличались, но по немыслимой причине, никто не придавал этому значения, воспринимая как шутку, кроме, разумеется, меня. В его словах я нашел лишь одно совпадение – это удаленность предположительного дома от людей и городов. Не смотря на всеобщее мнение о нем, как о веселой натуре, Артур не любил разговаривать, отвечая чаще односложно и отстраненно, но с полной уверенностью в сказанном. Поэтому на переменах, мы часто сидели в классе рядом, не нарушая молчание. Тем не менее, его странность привлекла меня настолько, что я невольно вел «Таблицу противоречий», а когда, фактов в ней накопилось чрезмерное количество, то принял решение проследить за ним. Но на следующее утро, он не явился в школу. Узнав, у классного руководителя, что Артур заболел, хотел навестить его, но не обнаружил адреса в общей учительской книге, а Татьяна Геннадьевна на отсутствие необходимой приписки, лишь бессильно развела руками, поясняя, что родители еще не предоставили информацию, хотя тоже сочла это не правильным.
Придя домой, нахожу старый телефон, подаренный папой, но не используемый без надобности, так как мама против «излучения». Номер телефона Артура, пришлось переписать со школьного журнала, это не запрещено, но я чувствую себя словно преступник. Набрав номер, слышу длинные гудки, и, когда надежда на то, что он возьмет трубку почти угасла, слышу:
– Да…
– Артур, это Кирилл, – начинаю я сбивчиво, отчетливо слыша в трубке тяжелое сопение.
– Я сейчас занят, – с натугой произносит он.
– Просто хотел спросить, как ты себя чувствуешь? – путано спрашиваю его, но, в этот момент динамики наполняются жестким хрустом, потом слышится посторонний вой, и стук. Разговор прекращается, но я смог расслышать звук ветровых колокольчиков, что без надобности висят на мостовой заброшенного парка. Откинув телефон подальше, мчусь на мостовую. Быстро миновав парк, несясь мимо лавок и разваленных зданий, через пару минут достигаю места. Оглядев местность, не нахожу признаков жизни. Первое, что приходит в голову: «Вдруг он вступил в драку с теми ребятами, что искали его, когда он забрал щенка?». Если это так, то кричать и звать его нельзя,