Сидел бы сейчас дома, чай пил! Нет, я ведь решил спасти Артура! Пока медленно отступаю, ищу глазами виновника сегодняшней вылазки, но его нигде нет. Артур бросил меня! Неужели! Существо совсем близко, выставляет рога, попеременно складывая их. Неожиданно, справа выскакивает фигура со святящимся мечом, срубая несколько рогов, хватается за еще один рукой, перепрыгивая пасть существа и нанося удар в горло. Бездыханное тело падает и растворяется, словно его никогда и не было. Оружие в руках Артура гаснет, тускнеет, превращаясь в удлиненный кинжал.
– Привет, – дружелюбно выговаривает Артур, затем указывая на кинжал, – Это яри.
– Ч-что? – не понимаю, при чем тут кинжал, когда я только что видел ужасное чудовище.
– Яри – клинок имеющий множество модификаций, – поясняет он, будто я действительно интересуюсь клинком.
– Ты ненормальный?! При чем тут оружие?! Я только что видел рогатого мутанта, а ты так просто рассказываешь мне о клинке?!
– А-а, – задумчиво тянет он, затем спрашивая, – Какого мутанта?
– Только что был здесь! Ты ведь ему шею проколол!
– Не видел, – упрямо качает головой Артур.
– Как не видел? – задыхаюсь от негодования, – Я ведь отвлек его на себя, чтобы спасти тебя!
– Если бы здесь было странное существо, я бы заметил.
– Думаешь, я настолько глуп?! Отлично, тогда что ты тут делал?!
– Прогуливался.
– С мечом?!
– Я же сказал – это яри.
– Да плевать я хотел, как это называется! Твой меч светился!
– Нет, это свет от прожекторов отразился от лезвия.
– Ты хочешь сказать, что просто прогуливался в заброшенном месте, недалеко от кладбища с мечом?!
– Я упражнялся. Одним словом – дурачился. С тобой такого не бывает?
– Нет!
– Первый раз вижу тебя таким… решительным, – наконец подбирает он подходящее слово.
– Я знаю, что именно видел, – разворачиваюсь, направляясь в сторону дома, но Артур нагоняет.
– Пойду с тобой.
– Зачем это?
– Поздно уже, вдруг ты не найдешь дорогу, – беззаботно выговаривает он, словно ничего действительно не произошло.
Артур убирает яри, вешает на спину рюкзак, и, запуская руки глубоко в карманы, равняется со мной в шаге, стараясь не отставать. Дорога проходит в безмолвии, и, когда мы подходим к подъезду обветшалого четырехэтажного здания, приходит пора прощаться. Но, говорить с ним, желание не возникает. Окна нашей квартиры на первом этаже выходят во двор, поэтому, через несколько минут, залитый светом проем, загораживает тень моей мамы, слышится скрип старой створки, и ее голос:
– Кирюша, где ты был так поздно! Живо домой, мне срочно нужно поговорить с тобой! – произносит она в приказном порядке, но ласково-строгим голосом. Этот голос – наивысшая точка проявления ее недовольства. Видимо,