голову, Кейт забралась в автобус. Плюхнулась на сиденье в первом ряду – как всегда одна, – уставилась себе под ноги и стала ждать, когда новенькая пройдет мимо, но больше никто в автобус не сел. Лишь когда дверь с грохотом закрылась и автобус тронулся, Кейт посмела обернуться и выглянуть в окно.
Но самая крутая девчонка на планете уже исчезла.
Сразу видно – Талли здесь чужая. Перед выходом она часа два думала, что надеть, выбрала безупречный наряд, будто прямиком со страниц «Севентин»[10], – и прогадала по всем пунктам.
Едва подъехал автобус, она приняла решение: в этом захолустье она в школу ходить не станет. От Снохомиша до центра Сиэтла всего час пути, это верно, но с тем же успехом можно было отправиться на луну. Все здесь не по-людски.
Нет.
Не дождетесь.
Она промаршировала по гравийной дорожке обратно к дому и с такой силой толкнула дверь, что та, распахнувшись, грохнула об стену.
Никогда не повредит добавить чуточку драмы, в этом Талли давно убедилась, – просто чтобы расставить акценты, подчеркнуть непримиримость своей позиции.
– Ты, видно, совсем обкурилась, – громогласно заявила она и лишь секунду спустя осознала, что в гостиной нет никого, кроме грузчиков.
Один из них на мгновение замер, устало покосился в ее сторону:
– А?
Талли протиснулась мимо, так сильно пихнув шкаф, который грузчики держали на весу, что те вполголоса выругались. Ей было плевать. Она страшно разозлилась, казалось, вот-вот лопнет от гнева – ужасно мерзкое чувство.
Много чести – злиться из-за выходок ее так называемой матери, которая всю жизнь только и делала, что раз за разом ее бросала.
Мать сидела на полу в спальне, вырезала какие-то картинки из «Космо». На голове, как обычно, гнездо: косматая грива спутанных волнистых волос перехвачена кожаной лентой с бусинами – такие вышли из моды лет сто назад. Даже не взглянув на Талли, она перевернула страницу; со следующего разворота усмехался, прикрывая рукой член, совершенно голый Берт Рейнолдс[11].
– Не буду я ходить в эту отсталую школу для деревенщин.
– Нет? – Мама снова перелистнула страницу, потянулась за ножницами и принялась вырезать цветы из рекламы шампуня. – Ну ладно.
Талли едва не завопила в голос.
– Ну ладно? Ну ладно?! Мне четырнадцать лет!
– Мое дело тебя любить и поддерживать, милая, а не палки в колеса вставлять.
Талли закрыла глаза, сосчитала до десяти.
– Я здесь никого не знаю.
– Так узнай. Я слышала, в своей старой школе ты была мисс Популярность.
– Ну, блин, мам, я…
– Дымка.
– Да не стану я звать тебя Дымкой!
– Как скажешь, Таллула.
Она подняла взгляд, чтобы убедиться, что Талли все ясно. Ей, разумеется, было ясно.
– Я здесь чужая.
– Ты ведь знаешь, что это неправда, Талли. Разве может дитя