глухо захихикал, потом заржал и с размаху хлопнул меня по спине.
– Лютек, Лютек, да ты не изменился, всё такой же неженка. – Он снова заржал. – Ничё, считай, это посвящением. Не буду больше тебя цветочком называть. – Он хохотнул. – А то взбесишься ещё.
Нарочно провоцировал. Срать он хотел на мой дефект – никогда особо не боялся. Единственный, наверно, без опаски цветочком называл. Задирал постоянно, при этом вечно напоминал, что мы типа друзья, должны помогать друг другу и всё такое. Помогал-то в основном я. Прям как сейчас. А он скалился и называл неженкой. Говнюк!
До клуба мы топали пешком, всё какими-то дворами и проулками. Пару раз Грик буквально на несколько секунд отходил к подозрительным типам. Наверно, это были те самые счастливцы, которых славный офе́ня одаривает чудесной пылью, потому что ни одному из них он не пожал руку.
В конце концов мы оказались в настоящей заднице, где, наверно, даже днём никто не чувствовал себя в безопасности. В темени узких проулков шарились тощие наркоши с опухшими рожами. По углам стояли размалёванные старые тётки, которые силились сойти за молоденьких девок. И ведь не постеснялись надеть коротенькие юбки и блузки с таким декольте, что и за триста световых в глаза бросались морщины на их обвисших сиськах. А в одной из подворотен кто-то громко стонал.
По спине пробежал холодок.
В клубе ожидаемо грохотала музыка: что-то электронное с тяжёлыми басами. Толпа бесновалась в преддверии эйфории. От мерцания красно-зелёных лазеров рябило в глазах.
Я дико боялся потерять Грика и, вцепившись в его плечо, топал следом. А топали мы, кажись, вечность, будто по кругу ходили, как бараны. Потом наконец зашли за бар в тесный коридор. Там двое подпирали стены – один в чёрной кожанке, второй в майке, – оба с оружием.
– Это кто с тобой? – спросил мужик в кожанке, когда мы подошли ближе.
– Это Лютек.
– Цветочек, значит? – воодушевился второй.
– У себя? – спросил Грик, кивнув на дверь.
– Заходи.
Мужик в кожанке и Грик зашли внутрь. А этот в майке подошёл ближе и страшно оскалился.
– Куришь? – спросил он.
– Нет.
Он обрадовался и протянул мне леденец. Отказать я не посмел – тут же развернул фантик, сунул леденец в рот и кивнул типа спасибо. Мужик протянул ещё один. Я снова взял.
– Глаза у тебя дивные.
Он прям засмотрелся. Пялился так жутко, будто в пятое измерение. А потом с прежней весёлостью спросил:
– Ты, цветочек, откуда этого проходимца знаешь?
– Грика? Так мы в детстве дружили.
– Что за прозвище у него такое?
– Да там… Неважно, в общем.
– Ну раз неважно. И как тебя зовут, Лютик?
– Так и зовут: Лютек. Через «е». Люций.
– Дала ж тебе мамка имя. – Он хохотнул. – Девку, наверно, хотела, а вышел ты: весь такой бабочка, а в платье не нарядишь.
– Шёл бы ты!
– Ну-ну, расслабься. Думай, перед тем как тявкать. А лучше молчи. Ясно?
Я кивнул.
– Вот