чего вернулся? – Белка вклинилась между нами и, встав по серединке, взяла нас под руки.
К счастью, отвечать не пришлось: мы дотащились до белой, сверкающей чистотой машины, в которой грохотала музыка с хриплым невнятным вокалом, если бессвязный ор вообще можно было так назвать.
Назар, рыжий щуплый парень, явно старше нас всех, сначала поприветствовал Стасика и по очереди поцеловал девчонок в щёку. Потом протянул руку мне и глухо назвался:
– Назар.
– Люций. – Я пожал его руку и даже выдавил подобие улыбки.
– Поехали, – сказал он и пошёл к водительской двери.
Стасик запрыгнул на переднее, девчонки – назад. Больше мест не было, только в багажнике, куда лезть совсем не хотелось.
– Садись, – позвала Дэя, задницей подталкивая подружек к противоположной дверце.
Места явно не хватало, там бы и кошка не втиснулась. Наверно, это был знак свыше да и прекрасный повод распрощаться. Тем более ехать поздним вечером хрен знает куда в компании малознакомых людей – говно затея. Но тут Дэя вновь всё решила сама.
– Давай я к тебе на коленки сяду.
Она кокетливо подмигнула и вышла, освободив место. Пришлось подчиниться. Тем более в глубине души поехать дико хотелось.
Дэя забралась ко мне на колени, захлопнула дверцу и, поёрзав, наконец уместилась. Своей сообразительностью она была явно довольна, всю дорогу пьяно улыбалась, перебирала мои волосы на затылке и тыкалась грудью мне в подбородок. Особенно её радовали повороты, потому что грёбаный Назар заходил в них, не сбавляя скорости, и она с чистой совестью прижималась всем телом.
Под конец поездки стало совсем невмоготу, мысли залило кипятком, и рожа горела как в лихорадке. В ушах бил пульс, и руки было некуда деть – каждое касание к девичьему телу вызывало новую волну мурашек. А в башке так некстати шёл киносеанс жёсткой эротики. И сознание уже захлёбывалось от желания и откровенных фантазий.
– Фух, как душно, – посмеивалась Дэя, выбираясь на свежий воздух. – Ты, котик, маленько перегрелся, выходи скорее.
Ветерок обдул мою пылающую рожу и слегка привёл в чувство. В башке шумело, руки дрожали и ноги плохо слушались. Но моего предобморочного состояния никто не замечал. Стасик здоровался с парнями, которые курили на крыльце, девчонки что-то восторженно щебетали, а Дэя тащила меня за руку, будто уже присвоила.
В доме стоял кумар. Воняло сигаретным дымом, перегаром и жжёными орехами. Грохотала музыка. Лазеры стробоскопа бешено скакали по комнате. Было душно и многолюдно, и протискиваться между потными телами совсем не хотелось. Но Дэя упрямо увлекала меня в толпу.
Сначала мы танцевали – мне отбили рёбра, лопатки и отдавили ноги, трижды захреначили по башке и столько же раз огладили задницу. На груди Дэи беззастенчиво появлялись чужие руки, но она и не думала возмущаться. Ей это нравилось. Видать, на таких вечеринках было дозволено практически всё, и приходящие как бы давали согласие на всякие посягательства.
– Стой здесь, – прокричала Дэя. – Я принесу выпить.
Не успела она уйти, как на меня сзади кто-то наскочил, сгрёб в охапку и смачно так поцеловал