Странно, что бабушка, которая всегда, сколько Женя помнит, гордилась своими энциклопедическими знаниями обо всем на свете, во время этих кроссвордных баталий внезапно глупеет, забывает очевидные факты и бурно радуется, когда верный ответ выдает ее состарившийся друг детства.
Но еще более странно то, что, оказывается, Виктор Николаевич совсем не помнит своей детской дружбы с бабушкой, думает, что впервые познакомился с соседкой буквально несколько недель назад; а бабушка почему-то не пытается его в этом разубедить.
Когда Женька захотела выяснить, почему нельзя освежить память Виктора Николаевича, бабушка лишилась интонаций, серым голосом затараторила непонятные слова: деменция, альцгеймер, катализатор негативных застреваний, а потом оборвала себя на полуслове и торопливо ушла в дальнюю комнату.
Каждый день, приходя к ним в гости, Виктор Николаевич вслух витиевато благодарит судьбу, что она познакомила его с такой милой женщиной и ее чудесной семьей. Женьке же остается без лишних расспросов только радоваться за вдруг помолодевшую бабушку. А еще – за папу, с которым старик частенько играет в шахматы.
Провозглашается борьба равных гроссмейстеров (словечко Виктора Николаевича), никаких поддавков. Сидя за шахматной доской напротив папы, его противник почти перед каждым своим ходом кряхтит, хмурится, ворчит что-то шутливо-возмущенное. Женька не сомневается, что в эти секунды папа счастлив: торопливо вдыхает свежий воздух сквозь форточку, распахнувшуюся в мир здоровых людей.
В той жизни, до инсульта, вызванного Женькиным криком, папа играл в шахматы регулярно, даже, помнится, ездил на какие-то соревнования. Почти никогда не проигрывал. Вряд ли он сейчас играет так же хорошо. Порой Женька подозревает, что плохая память не мешает хитрому Виктору Николаевичу слегка лукавить про сложность их регулярных интеллектуальных поединков.
Вечерами, провожая Виктора Николаевича, бабушка на пороге едва слышно шепчет ему: спасибо.
Но обычно дома все плохо. Безрадостно.
Без радости.
Радость не выдерживает конкуренции со льдом, окончательно сковавшим мамин взгляд. Мама стремительно скользит по дому и двору, подчиняясь некоему ритму, исключающему дочь, мужа и свекровь из зоны ее внимания.
Без остановки разгребая хозяйство, мама смотрит сквозь Женьку. Не может простить ей папину болезнь? Да Женька и сама не может.
Впрочем, вчерашнее утро было ярким исключением: упав с лошади, Женька удара не почувствовала – потрясла ее не встряска соприкосновения с землею, а вызванный этим мамин неподдельный страх.
Так испугаться за дочку?
Хоть каждый день падай.
Потом мама начала кричать на ни в чем не повинного Андрея – и все волшебство рассеялось…
Рядом с мамой папа превращается в капризного истеричного ребенка, обиженно визжит что-то малопонятное, когда мама не угадывает его желаний. Раньше Женя никогда не видела у него такого выражения лица: злость вперемежку с испугом. Бабушка объясняет,