комнате. Комната на втором этаже была довольно простой, без «купеческих» изысков: узкая девичья кровать, застеленная китайским шелковым покрывалом в цветах, у стены рядом с кроватью два стула, круглый обеденный стол, сундук в оконном углу, обитый железом, шкаф для одежды на кривых ножках да туалетный столик с зеркалом. На нем стояли флаконы с духами, коробочки кремами, мазями, пудрами.
Лицо мертвой вдовы вытянулось еще больше чем при жизни, напоминало висюльки на люстре. Глаза выпали из орбит, синий, распухший язык тоже вывалился наружу. От этого ужасного зрелища фельдфебель Журкин закашлялся, отвернулся. За годы службы в полиции он, конечно, повидал всякого, но никак не мог привыкнуть к подобным сценам.
Шубейкин равнодушно подошел к Ольге, висевшей довольно высоко, пощупал ее голую пятку. На другой ноге Бубновой оставался тапок.
– Еще немного теплая, – констатировал секретарь. – Смерть наступила несколько часов назад.
Скрипнула дверца шкафа. Это следователь поинтересовался что внутри. Ничего особенного: платья, кофты, шляпки и, кажется, песцовая шуба.
– А как она в петлю-то залезла? – Хомутов, задрав голову, глядел на массивную люстру. – Под ней ведь ни стола, ни стула опрокинутого, что в таких случаях бывает.
– Ну, слава богу, заметили. – Блудов прикрыл дверцу шкафа, подошел к Шубейкину, тоже потрогал Ольгу за пятку. – Верно, Бубнову повесили недавно, со стола, потом стол придвинули обратно к стене. Видимо, преступник снял свою обувь в прихожей, на столе нет грязных следов. Значит.…Значит, Ольга его впустила в дом, как родственника или хорошо знакомого человека. Снимите.
Журкин и Хомутов поспешили выполнить приказ следователя. Для этого они взяли два стула. При этом невысокий фельдфебель и такой же коренастый Хомутов, вынуждены были вставать на цыпочки.
– Разумеется, повесили, – согласился судебный секретарь. – И зачем-то вернули стол на место. Логично было бы инсценировать самоубийство.
– Неопытный преступник. – Следователь поддержал за штанину Журкина, который чуть не свалился со стула. – При этом довольно высокий преступник.
Ольгу сняли, положили на кровать. Блудов, надев перчатки, начал осмотр тела с головы и тут же воскликнул:
– Ну, так и есть!
На затылке мертвой вдовы была большая синяя шишка, но кровь не прорвалась наружу, запеклась внутри.
– Сначала оглушили. Потом, возможно еще живую Ольгу Ильиничну, сунули в петлю.
Дальнейший предварительный осмотр больше ничего не дал. Разве что на запястьях убитой тоже были синяки.
Сняв перчатки, следователь подошел к окну, закурил. У открытых ворот уже собрался народ. Двое мальчишек тыкали палками в мертвую собаку. К окну приблизился и Шубейкин.
– Выстрелы услышали, прибежали, а тут пес дохлый, – сказал он.
– Валерьян Лукич, – обратился следователь к Хомутову. – Выйдите, объясните людям, что можно, все равно узнают о смерти вдовы. Ну, а вам, Архип Демьянович, в очередной