сердцу, но навсегда потерянном. «У меня есть сахар», – отвечал один из казаков. – «Есть сахар»! – Это уже казалось богатством для нас, хотя мы еще не знали, какое употребление из него сделать. – «А чаю можно достать», – сказал переводчик. – «Можно достать! Где?» – И мы с недоверием глядели ему в глаза. – «У меня в куржумах (переметные сумы) всегда хранился прежде чай; теперь его нет… но не так же плотно он был завернут, чтоб не просыпал когда-нибудь, и если хорошенько поискать, то верно можно собрать несколько крох». Приступили к делу, и между бельем, сапогами и прочим хламом, действительно нашли немного чаю с примесью разной разности; оставалось одно затруднение: в чем изготовить его? – Но наши казаки и тут умудрились: нашелся заржавленный железный ковш, вещь необходимая для того, чтобы поить лошадей в степи, где колодцы большей частью и почти исключительно заменяют проточную воду; в этом ковше вскипятили воду, заварили чай и из этого же ковша пили его, и конечно никогда в жизни не пили мы его с таким наслаждением, как в ту пору.
Общество наше в лагере состояло из двух или трех офицеров линейного Оренбургского батальона № 2-го, которым мы обязаны радушным приемом, и двух изорванных книг «Библиотеки для чтения», случайно завезенных сюда кем-то из них. Ничем не нарушаемое единообразие навело на гарнизонных офицеров, – конечно не беспечность, но совершенную уверенность в том, что хивинцы, упустившие благоприятное время к нападению на наши малочисленные отряды летом, когда основывалось укрепление, никак не решатся напасть среди зимы на укрепление, уже устроенное, хотя, правда, и разрушенное, как мы заметили буранами, однако снабженное всем нужным для выдержания атаки или осады, чтобы они, наконец, могли пройти Усть-урт и все пространство 600 верст, отделявшее их от Ак-булака, по глубоким снегам, в бураны, для чего необходимы были запасы для них, и особенно для их аргамаков, вообще изнеженных и слабых в дальних переходах: все это требовало некоторого порядка и подчиненности, столь чуждых ордам туркменов и природных хивинцев.
Дело 18-го и 19-го Ноября, при Ак-булаке
Рано утром часовые с редута увидели движущуюся, сероватую массу на горизонте, со стороны Донгустау; ударили тревогу. Между тем, начались разные догадки: говорили, что это русский отряд, которого в то время ждали, что он, вероятно, сбился с пути во время буранов и потому является с противоположной стороны; иные уверяли, что это марево, мираж, и, действительно, призрак, принятый за отряд, вскоре скрылся; люди были распущены из-под ружья и пикеты отправлены на свои места. Вскоре, однако, опять ударили тревогу в редуте, отстоявшем саженей на сто от укрепления, и на этот раз предмет был так ясен, что не потребовал никаких догадок и пояснений, толпы всадников, то рассыпаясь в разные стороны, то вновь смыкаясь в колонны и кучки, обгинали еще вдали укрепление. Этот образ приближения показывал уже несомненно, что то был не русский отряд. Неприятельские толпы мигом взлетели на все окружающие возвышенности, в предположении