понравилось ему. Он теснее прижал жену к себе и закрыл глаза.
– Габриель?
Он что-то промычал в ответ.
– Вы не пожалели, что женились на мне?
Ну зачем она задала этот вопрос? Теперь ему известно, насколько уязвимой она себя чувствует и в какой ужасной неопределенности пребывает.
– Нисколько. Ведь земля принадлежит мне, чему я очень рад.
Его честность граничила с жестокостью. Она подумала, что, наверное, следует этим восхищаться, но почему-то не получалось. Ей казалось, что лучше бы он солгал и сказал, как счастлив иметь ее своей женой. Господи, да что это с ней? Ей ведь не хочется жить с человеком, который будет ей нагло лгать. Нет-нет, совсем не хочется.
Скорее всего, причиной таких глупых мыслей была усталость. Почему ее заботит, нужна она ему или нет? Она обрела в точности то, что хотела обрести, выходя замуж: вырвалась из когтей короля Джона. Да, она теперь свободна… и в безопасности.
Вот и с Габриелем все обстоит точно так же: теперь эта земля принадлежит ему.
– Вы слишком мягкосердечны. Возможно, я предпочел бы женщину сильную, не столь чувствительную.
Она уже засыпала, когда он сказал это, и не нашлась что ответить.
А он, помолчав, опять заговорил:
– Вы слишком нежны для здешней жизни, и сомнительно, что сможете продержаться здесь хотя бы год.
Судя по голосу, Габриеля не слишком огорчала такая перспектива. Джоанна постаралась воздержаться от возражений. Да и что она могла сказать? Что она очень крепкая и не менее вынослива, чем любая из женщин Нагорья? Говорить это было бы бесполезно. Габриель уже сделал свои выводы, и только время способно доказать, что она вовсе не тепличный цветок: у нее есть запас жизненных сил, и она уверена, что выживет в здешних условиях.
– Вы слишком робкая, а мне бы хотелось более напористую, дерзкую.
Теперь ей потребовалось собрать всю свою волю, чтобы промолчать. Ведь она задала ему один простой вопрос, и коротенького «да» или «нет» было бы вполне достаточно. Но он, казалось, находил удовольствие в перечислении ее недостатков. В его голосе слышался смех, и, по ее мнению, это было невежливо.
– Вам в голову приходят сумасшедшие идеи, а мне предпочтительнее, чтобы жена всегда меня слушалась.
Она принялась раздраженно барабанить пальцами по его груди, и он прикрыл ее руку своей и остановил этот красноречивый жест.
Тогда Джоанна громко зевнула, демонстрируя, что хочет спать. Любой сообразительный муж тут же прекратил бы свои причитания насчет ее грехов, но Габриель, видимо, не отличался сообразительностью.
– Вас очень легко напугать. – Он вспомнил выражение ее лица, когда она впервые увидела его волкодава. – Возможно, я бы предпочел женщину, перед которой мой пес сидел бы на задних лапах.
Тепло, которое излучало его тело, убаюкивало, и захотелось теснее к нему прижаться.
– Вдобавок ко всему вы слишком хрупкая, – заявил Габриель. – Первый же порыв северного ветра сдует вас с места. Возможно, я бы предпочел женщину повыше и поплотнее.
Она уже погружалась в сон и даже не собиралась с ним спорить.