а в гостиной, которая стоит без мебели, лежит тело хорошо одетого джентльмена. В кармане нашлись визитные карточки с надписью: „Енох Д. Дреббер, Кливленд, штат Огайо, США“. Из вещей ничего не взято, как этот человек умер, тоже непонятно. На полу пятна крови, но ран на теле нет. Мы не можем понять, как он попал в пустой дом, да и вообще вся история – сплошная загадка. Если Вы сможете заехать сюда до полудня, я буду на месте. Я оставляю все в неприкосновенности, пока не получу от Вас весточки. Если не сможете приехать, я перескажу Вам подробности и почту за особую честь, если Вы соблаговолите поделиться со мной своим мнением.
Искренне Ваш,
– Грегсон – первый умник в Скотленд-Ярде, – заметил мой друг. – Если там и есть не окончательные тупицы, так это он и Лестрейд. Оба проворны и энергичны, но с воображением у них удивительно туго. Друг с другом они, понятное дело, на ножах. Ревнивы, как профессиональные красотки. Забавно будет, если оба сразу возьмут след.
Я удивился неспешному току его речи.
– Но ведь нельзя терять ни минуты! – воскликнул я. – Вызвать вам кэб?
– А я еще не решил, стоит ли вообще туда ездить. Я ведь лентяй каких поискать, – ну, когда на меня находит, хотя, вообще-то, могу быть и очень проворным.
– Но ведь это и есть тот случай, о котором вы мечтали!
– Друг мой, а что это изменит? Ну, распутаю я эту историю – все равно Грегсон, Лестрейд и компания приберут к рукам всю славу. Такова незавидная участь свободного художника.
– Но он же просит о помощи.
– Да. Он знает, что я его в сто раз умнее, и сам говорил мне об этом с глазу на глаз. Но он скорее отрежет себе язык, чем признается кому-то третьему. Впрочем, давайте, пожалуй, съездим и посмотрим, что там стряслось. Возьмусь за это дело на свой страх и риск. Хоть посмеюсь над ними, если больше рассчитывать не на что. Поехали!
Холмс быстро накинул пальто; его стремительные движения свидетельствовали, что апатия уступила место энергии.
– Берите шляпу, – сказал он.
– Вы хотите, чтобы я поехал с вами?
– Да, если у вас нет других дел.
Через минуту мы уже сидели в кэбе и мчались в сторону Брикстон-роуд.
Утро было пасмурное, туманное; свинцовое покрывало нависло над крышами домов, и в нем словно бы отражалась уличная слякоть. Спутник мой был в отменном настроении и без умолку болтал о кремонских скрипках, о разнице между инструментами Страдивари и Амати. Я же сидел молча – угрюмая погода и грустная цель нашего пути подействовали на меня угнетающе.
– Вы, похоже, совсем не думаете об этой истории, – вставил я наконец, прервав его рассуждения о музыке.
– Нет фактов, – отозвался Холмс. – Строить теории, не имея на руках всех улик, – фундаментальная ошибка. Так рождается предвзятость.
– Будут вам сейчас ваши факты, – заметил я, указывая пальцем. – Вот Брикстон-роуд, а вот, если не ошибаюсь, и тот самый дом.
– Да, он