Лиза недоуменно.
– Было дело, с другим мужчиной, очень давно, мне тогда было лет двадцать пять, и я мало чего соображала. Ревновала его к каждой юбке, как выяснилось, не зря. Мы расстались в итоге. Ревность съела меня до костей, ничего не осталось. Я не хочу об этом больше, – сказала Рина, отхлебнув кофе. – Позже я встретила того, с кем решила провести всю свою жизнь. Ты знаешь, я почему-то это сразу поняла, чуть не на первом свидании. По тому, как он смотрел на меня, как обращался ко мне, называл мое имя. И я сразу решила, что никогда не буду «трогать» его, доверюсь ему полностью, потому что он просто не может быть плохим. Потому что, если он плохой, то хороших просто не бывает, а если так, то и жить больше незачем. Но жить хотелось, поэтому я всем сердцем поверила, что он хороший. И пока не обманулась. Ты знаешь, я вот сейчас чувствую, как я дико в него влюблена. Просто с ума по нему схожу, так хочу постоянно быть с ним рядом, это даже смешно. Я же взрослая женщина, якобы самодостаточная, мать двоих детей. А иногда ловлю себя на том, что сижу на кухне, жду, когда он вернется домой, он задерживается, я волнуюсь. И вот его машина подъезжает к дому, я слышу звук мотора. Скажешь, глупо? У меня сердце выпрыгивает из груди. Я готова, как кошка, нестись к двери, чтобы встретить его скорее. И это после пятнадцати лет брака!
– Везучая… – мечтательно протянула Лиза. – Я и не знала, что так может быть, думала, все давно ровно. Привычка, рутина, привязанность, обычное такое счастье.
– В чем-то ты права, жизнь уже давно обрела свое русло, течет по заданным направлениям, примерно в одном ритме. Знаешь, такое же ощущение незыблемости, как в детстве. Как будто мама и папа всегда были вместе, и жизнь всегда была только такой, к которой ты привык. Так и сейчас. Такое ощущение, что никакого другого прошлого никогда не было, а было только так. Всегда были семейные посиделки за воскресным ужином, всегда были шумные игры во дворе, сеансы редкого кино в домашнем кинотеатре, всегда были дети, всегда был он рядом со мной. И всегда все будет так. Конечно, я догадываюсь, – Рина иронично рассмеялась, – что время идет, дети скоро вырастут и покинут «отчий дом», мы состаримся, и жизнь в очередной раз изменится. Но там, наверное, тоже есть своя система: позвонить детям, спросить, как они, устроить сеанс «дистанционной промывки мозгов», пожаловаться на боли в суставах, подготовить подарки ко Дню благодарения или сшить внукам костюмы к Хэллоуину, съездить в Европу, навести порядок в саду.
– Ой, как все это печально звучит! – вздохнула Лиза. – Сколько у нас еще лет до этого «счастья»? Десять? Пятнадцать? Двадцать?
– Если бы я знала! У всех все по-разному. Еще шесть лет – и мой сын будет легально употреблять крепкие спиртные напитки, достигнув полного совершеннолетия. Страшно подумать! Это ведь скоро! А сейчас он подолгу запирается в своей комнате, не подпускает меня к себе, говорит: «Мама, я уже большой для твоих телячьих нежностей», репетирует со своей командой в гараже, играют какую-то мерзость, сплошной шум, но я думаю, перерастет. Еще