к нему. А он опять ошарашил ее: «Почему у тебя лицо в воде?»
– В слезах. Безутешное горе мое: умер муж. Не уберегла. Надо было бросить и работу, и огород, а его спасать. А я рвалась и туда, и сюда. Никогда не прощу себе этого.
– Вот оно – одиночество. Нет у него ни имени, ни отчества, – задумчиво сказал он. – Не терзай себя.
Мужчина салфеткой прошелся по щекам Ирины. Она растерянно смотрела на него.
– Когда, пани, еще поедешь с город?
– В воскресенье.
– Я тоже поеду. Довезу тебя. Значит, на том же месте, в тот же час? Где кончается асфальт.
Она согласно кивнула.
Загорелся зеленый семафор. Ирина вскочила, схватила груз, крикнула «Спасибо» и побежала на платформу. Он догнал, взял корзинку и ведро, помог забраться в электричку.
В электричке она садилась на второе сиденье спиной к народу. Никого не хотела видеть и слышать. Сидя на своем месте, она еще раз провела по щеке рукой и почувствовала тепло и умиротворение. За последний год она забыла, чтоб кто-нибудь заботился о ней, сказал бы доброе слово. Слышала от его родных осуждение и упреки. А сосед так и сказал: «Эх, какого мужика схоронили!». А сейчас она подумала: «Добрый человек, спасибо. Буду за тебя молиться как за своих родных». Но почему сразу на «ты»? Для него она уже давно была на «ты». Он, проезжая по дороге, много раз наблюдал за ней, спешащей на станцию со своими сумками и корзинами. За ней, пошатываясь, уставясь в землю, шагал муж. Она оборачивалась, торопила его. Последний год ходила одна. Чем привлекла? Нарядная. Как оказалось, за дочерью донашивала. А все благодаря формам, красивой фигурке. Ее ровесницы, «тетехи» толстомясые, выглядели намного старше.
Он проводил взглядом электричку, сидел в машине.
– Зачем ей так надрываться на этой бесплодной земле? Местные бабы про садоводов сердито говорили: «Вон садисты идут». Вот и она «ушла в землю», превратила себя в лошадь, значит, ничто другое ее не волнует. Хотя нет. Вот стоит около сиденья скромный, но красивый букет. Она забыла его в машине.
– Ты тронула меня, засушу цветок. И очень хочу тебя снова увидеть.
В назначенный день и час она выбралась на дорогу из леса. Он подъехал чуть раньше. Вышел из машины, подошел, поздоровались, он погрузил ее вещи в багажник. Ирина села рядом, стала пристегивать ремень.
– Ну как поживает твой депресняк?
– Вроде немного ослабел («Синдром выходного дня» отменила). А в молодости у тебя вихрастый чуб?
– Нет. Такой же ежик, только не седой. А что?
– Тебе бы форму, фуражку и нагайку в руку.
– Зачем?
– Похож на казака. Упрямый строгий взгляд, сложен крепко, усы.
– А у меня и фамилия Казаков.
– Значит, поройся в родословной.
– Спрошу у своих. Я ведь младший. Ни революции, ни войны не помню. А ты будешь Аксинья, да?
– Ни по возрасту, ни по внешности не подхожу.
– Еще как