И не пасуй перед тетками. Мы ничего плохого не делаем.
Хорошо говорить: «не пасуй». Только он уехал, к Ирине подкатила Лида: «Хороший мужик, а ты вообще у нас красавица. Поживи всласть, хоть сколько осталось. Всю жизнь „пашешь“. А жена-то у него есть?».
– Я не спрашивала и не буду. Всего второй раз его вижу.
– А видать сильно запал. Неохотно расставался.
В ноябре семь погод на дворе. Ночью вдруг пошел снег. Он залетал в тамбур. Казалось, что эта снежная круговерть до весны не кончится. На перрон вышли только двое – Ирина и ее сосед Павел. Ирина огляделась. Вадима не видно. Окликнула Павла и пошла рядом. А Вадим бежал по платформе с большим фонарем, кричал и размахивал им.
Ирина остановилась, велела Павлу не ждать, пошла навстречу Вадиму. Он запыхался.
– Куда ты поперлась? Ели успел тебя перехватить. Нам в другую сторону. Обиделась?
– Нет.
Она шла за ним. Грязь и снег чавкали под ее белыми сапогами. Конец-то будет этой раздрызганной дороге? Он остановился около бревенчатого дома. Открыл калитку. Пропустил Ирину.
– Милости прошу. Осторожно: крыльцо высокое и сырое.
Дом большой, новый, можно жить круглый год, даже паровое отопление и вода в доме есть. Гостья села на стул на кухне. Стало светать. Снег немного убавил силу. Вадим показал взглядом на окно:
– Посмотри-ка.
Из трубы бани шел дым.
– Ты баню истопил? Всю ночь, наверное, не спал?
– Полпятого. Пойдешь погреться?
Она пожала плечами.
– Я об этом не подумала.
Он настороженно ждал.
– Как будто ты знаешь, что я люблю баню. Помещение большое, парилка отдельно, и вода в бане.
Ирина наливала воду, когда услышала, что дверь открылась и закрылась. Чуть повернула голову и увидела, что он стоит сзади. Голый. Повернулась к Вадиму лицом к лицу. Глубоко вздохнула. Закрыла глаза, наклонила голову назад, потому что он стал снимать бретельку черного лифчика.
– Вся в черном, эротично.
Она глухо ответила:
– Для тебя это только игра, а я, может, никогда себе этой слабости не прощу.
Каждая фраза и его, и ее давалась нелегко. Со стороны можно было подумать, что они шепчутся.
Продолжая ее раздевать, остановился:
– Что это?
– Где?
– Кружочки на груди могут быть коричневыми, фиолетовыми, а у тебя девственно розовые, влажные.
– Ничего себе девственные. После родов до трех лет кормила грудью. Если б мужа не застала с бабой и не стала после этого курить, может, до пяти лет бы кормила.
– Изнемогаю.
Он пригубил чуть-чуть, потом сильнее насладился.
– Я боюсь тебя разочаровать.
– Почему?
– У меня не было… близости почти десять лет.
– Все будет хорошо, маленькая.
Еще как хорошо! Это были и нежность, и сила, и страсть. Они как будто впрыгнули в последний вагон. Когда-то соседка по коммуналке