довольно улыбнулась. Жених ей понравился. Был он молодой и пригожий, ступал величаво, но грациозно, как олень, да и во всей его длинноногой статной фигуре чувствовались некая сила и мощь.
– А вот и наш Ингельд с Игорем, – услышала княжна рядом счастливый голос матери.
Гордоксева просияла, глядя на сходившего с ладьи старшего сына, – уж слишком редко тот наведывался в Смоленск. Она с удовольствием отметила, как просто держится Ингельд с Игорем, каким мужественным воином смотрится, хотя она и не одобряла эту приобретенную сыном манеру выглядеть степняком: свои золотистые волосы Ингельд сбривал, оставляя лишь клок на макушке, в ушах носил серьги, да и шаровары на нем были широкие, словно женская юбка, заправленные в низкие мягкие полусапожки. А мечу – чести и славе воина, Ингельд предпочел изогнутую хазарскую саблю.
– Что это за девица возле моего жениха? – неожиданно спросила Светорада, отвлекая мать от любования сыном. – Посмотри, родимая, как она запросто держится с моим женихом. Да и он… Гляди-ка, руку ей подал, сходя на берег.
В голосе княжны мелькнуло смешанное с раздражением удивление. Уж чего-чего ожидала прекрасная Смоленская княжна, но только не такого, чтобы прибывший сватать ее жених уделял внимание другой.
Михолап уже открыл было рот, чтобы ответить, но отчего-то помедлил, нерешительно оглянулся на княгиню. И та пояснила:
– Это Ольга-псковитянка, которую Олег когда-то привез Игорю как невесту. Да только Игорь не пожелал сделать ее княгиней, хотя сам Вещий удочерил Ольгу. Ну, а после того как у Ольги с Игорем не сложилось, Олег отдал названой дочери в удел Вышгород на Днепре. Однако девка эта все равно пожелала остаться подле Игоря, не суложью его, так поляницей в дружине, богатыркой, побратимом боевым. А князья на таких не женятся. Так что не думай о ней, Рада моя.
– Но зачем же тогда они привезли ее в Смоленск? – удивилась княжна.
Михолап с княгиней только переглянулись. И впрямь, зачем? Воевода стал рассуждать, что прибыла Ольга в Смоленск, скорее, не с Игорем, а по воле Олега. Однако Светораду не очень устроили эти пояснения. Привыкнув считать себя первой красавицей на всем Днепре, она придирчиво осматривала эту Ольгу, невольно выискивая в ней недостатки. Светорада нашла ее излишне высокой, излишне широкоплечей, да и одета не нарядно, а как воин, в кольчугу и воинские сапоги до колен. «Наверное, она вспотела вся под булатом, в такую-то жарищу», – с потаенным злорадством подумала княжна, однако невольно отметила, что и в мужской тяжелой одежде псковитянка выглядит на загляденье пригожей и ладной. Серебряный обруч девы-воина смотрится на ее голове, как венец царский, голова на длинной прямой шее вскинута с непередаваемым достоинством, и глядит Ольга вокруг так, словно вся эта шумиха на пристани, все эти спешившие к реке смоляне и выстроенная рядами почетная стража – для того, чтобы приветствовать именно ее,