тут слежавшейся.
Плывут солянистые запахи в самом воздухе тугими струями, опять же дурманящие чем-то отдаленно знакомым, осетровым, севрюжным.
А пароходные на Волге, а паровозные гудки на двенадцати рельсовых путях станции Волжской, деповские гудки – все такое же, как и в детстве, куда-то зовущие, куда-то провожающие.
Хоть уж и поздний час, а вся береговая линия железной дороги Царицын – Калач – Дон от паровозного депо, грузовых пристаней до Балашовского взвоза, до городских пассажирских пристаней живет шумом, гомоном: снуют маневровые паровозы, подгоняя вагоны под погрузку; грузчики безбоязненно подныривают под вагоны составов, готовых тронуться в путь. Перебегают от стрелки к стрелке с зажженными фонарями в руках составители поездов и стрелочники, дудящие в медные рожки. И нет ничего подозрительного в том, что вон двое – Степанов и Груня – стоят у самого края товарной площадки, как бы любуясь Волгой, огоньками бакенов и сигнальными фонарями на мачтах пароходов.
Ничего подозрительного нет и в том, что к ним подошел Борис. Он тоже любуется Волгой. Вон как размахивает руками, указывая на появившуюся вдруг чью-то парусную лодку, вынырнувшую прямо перед пароходом. Борис и Волгой любуется и рассказывает о происшедшем в ночлежке, о разгрузке беляны и о том, что в паровозном депо кочегары, слесаря, стрелочники объединились в подпольный кружок, который так и назвали «Кочегарка».
– Это хорошо… – одобрил Степанов, – но тебе это не под силу. В «Кочегарку» другого пошлем. Обсудим у меня дома в воскресенье…
– Я еще не обо всем рассказал, – заторопился Борис, заметив, что Степанов намерен на том и закончить встречу.
Груня и ее отец приостановились, и Борис рассказал, как смело поступил Андрей, выхватив револьвер из кармана у провокатора.
– Интересная личность… – задумчиво произнесла Груня. – Ишь, какой смельчак! Жду личного знакомства с этим Андреем.
– И я жду не менее, чем ты… Ведь не каждый час нам удается знакомство с настоящим человеком, – улыбнулся Степанов, протягивая руку Борису. – Приходите, ждем!
– Ждем! – сказала Груня, – в воскресенье ждем тебя, Боря, с Андреем… Почаевничаем… – и побежала догонять отца.
Груня, догнав отца у трамвайной остановки, озабоченно спросила:
– Придут?.. А?.. Придут??
Спать Борису почти не пришлось в ту ночь. Но сил и здоровья ему не занимать. Он и день проработает и еще ночь выдюжит, если уж настигнет необходимость.
Борис отлично изучил все тропинки, по которым шныряет среди привалов Петр, прослеживая то за одной, то за другой артелью, где очень хотелось бы Петру «изловить» хоть кого-нибудь из разыскиваемых полицией. И только Петр спрыгнул со своей белолобой лошади, накинул поводья на крюк в первом бревне и шагнул вперед, как натолкнулся на Бориса.
– Поживешь еще, – с усмешкой заговорил Борис, вскинув на своей широкой ладони отобранный Андреем у пришельца револьвер, – да, поживешь еще, жрать будешь и то, и се, если завтра же закроешь ночлежку! На берегу тысячи обездоленных… Со�