совершенно фантастической покорностью и попыталась улыбнуться, но вышло у неё это очень неестественно.
– У врача? – переспросил Платонов. – Но вы не были у онколога ни разу, если верить…
– Не были, – подтвердил Вадим. – Потому что нам и не надо. Не обязательно называться онкологом, чтобы разбираться в этом.
Виктор хотел что-то сказать, но абсурдность аргументов Белякова сбила его с толку. Он стоял и молча смотрел на него, не в силах произнести ни слова. Тот, тем временем, продолжал:
– Никаких экстрасенсов, никаких колдунов, – прищурив глаза, говорил он через маму Платонову. – Двадцать первый век, я же понимаю, я же не идиот. Лекарства, мази, уколы. Ампутация не нужна.
– Вы понимаете, что такое саркома? – Вопрос хирурга был обращён сразу к обоим Беляковым.
– Конечно, – ни на секунду не задумавшись, ответил Вадим. – И мама тоже понимает весь риск, но она согласилась.
– Тогда я напомню вам одно из главных отличий, – медленно сказал Платонов. – Саркома метастазирует не по лимфатическим путям, а по кровеносной системе. Ничто её не останавливает. Никаких линий обороны нет. Я знаю лишь два случая своевременных ампутаций, что спасли людям жизни. Два случая за двадцать два года. И они перед операциями выглядели значительно лучше. Но никогда не поздно, вы же понимаете, Лидия Григорьевна? Вы осознаёте, что вас лишают шанса на жизнь?
Он внимательно смотрел на неё, ожидая ответа. Не мог человек в здравом уме настолько поддаться на уговоры сына и сознательно приближать смерть, доверившись непонятно кому – пусть даже, по мнению сына, это был некий понимающий проблему врач.
Пациентка повернула голову к Платонову. Виктор ощутил в этом взгляде что-то очень доброе, материнское. Какая-то прощальная теплота…
– Я всё прекрасно понимаю, – наконец, смогла произнести она. – Мы домой поедем, наверное. Я женщина взрослая, риск и последствия осознаю. Если нужно отказ написать – давайте листок и ручку…
– Давать? – спросила Эльвира. Виктор оглянулся, потом снова посмотрел на Лидию Григорьевну и пожал плечами. Медсестра принесла бланк официального отказа на тонкой пожелтевшей бумаге, ручку и подложила какой-то толстый учётный журнал. Она очень старалась не смотреть на промокшую повязку; Платонову почему-то стало стыдно за Эльвиру.
Лидия Григорьевна положила листок на журнал, на секунду задумалась и начала выводить в строке «Ф. И. О.» витиеватые буквы учительского почерка, но спустя несколько секунд замерла, виновато подняла глаза на Виктора и сказала:
– А можно ещё бланк? Я тут немного напортила. Руки трясутся. Извините.
И она протянула листок Платонову.
Тот взял его, не глядя; вернулся к столу медсестры, бросил подле телефона, взял из лотка ещё один и вернулся. Лидия Григорьевна приняла листок с коротким вздохом и быстро принялась заполнять. Когда она перешла к пункту «О последствиях предупреждена», Виктора тронули за рукав. Он вздрогнул от