за закрывшимися дверями. Тело тряслось от стылого воздуха, соприкосновения с металлическим столом и неприятия предстоящего процесса.
Очнулась я через час. На панцирной кровати, уже в отделении. Первым, что увидела, было лицо Вадима. Сразу спросила, как прошло. Он ответил, что у врачей не получилось поставить стент, они ничего не сделали…
Перевожу взгляд на потолок, на секунду закрываю глаза. Открыв глаза, вижу лицо Вадима, спрашиваю, как прошло. Он отвечает, что операция не состоялась, врачам не удалось её провести. Перевожу взгляд на потолок, снова возвращаюсь к уже родному лицу. Спрашиваю, как прошло. Гладит по голове, объясняет, что ничего не сделали. Перевожу взгляд на потолок, закрываю на секунду глаза, а потом поворачиваюсь к Вадиму узнать, как прошла операция. И тут сквозь пелену медикаментозного сна понимаю, что застряла в кошмаре.
Ничего не получилось, потому что опухоль мешала. Времени прийти в себя нет, нужно быстро собираться и ехать в другую больницу, на КТ. Никто не признаётся, в чём именно дело, но врачи сами выглядят испуганными.
Так, уже через два часа после общего наркоза мы сидели с Вадимом в машине и ехали в частную клинику. Помню неестественное состояние своего сознания: снова и снова задавала вопросы, которые точно помнила, что спрашивала, но каждый раз забывала ответы на них; по некоторым я пытала Вадима раз по шесть с перерывом в несколько минут. Наркоз в государственной больнице оказался тяжёлым, но очень скоро мне пришлось соображать быстро и ясно.
Сделали томограмму, и мнения врачей в платной клинике разделились. Мужчина-врач (я перестала запоминать имена) полагал, что показаний к срочной операции нет никаких. А женщина-врач настаивала на срочной госпитализации и дренаже почки. Я весь день не ела и не пила. Из последних сил пыталась что-то сообразить в ситуации, когда и врачи-то до конца не понимали, что делать, и не могли дать однозначного ответа.
Измочаленную, убегавшуюся, жутко голодную, отказавшуюся в положении полной неопределённости делать что-либо, Вадим увёз меня в тот день домой. Госпиталь закрывался. Завтра меня ждал консилиум врачей.
Глава 4
С утра врачи решили подождать три дня и наблюдать за моим самочувствием, прежде чем резать. Каждый человек – игрок, быстро повышающий ставки. Не зная статуса новообразования и размышляя о жизни и смерти, я была готова отдать за возможность топтать эту землю и дальше очень многое. И меня ничуть не испугала озвученная докторами возможность провести следующие несколько месяцев с трубкой, выведенной из почки – чтобы снять с неё лишнее давление. Тогда я не понимала, что именно меня ждёт.
Выторговав три дня отдыха до операции, я провела это время дома, с Вадимом. Мы ели, спали, занимались любовью и просто жили только в том дне, который был на календаре. Три чудесных дня. Тему лечения, хирургии и моих перспектив не поднимали, хотя каждый периодически ловил себя в подвисшем, задумчивом