тебя, Сема! Живи долго!
– И тебе не хворать, Коля! С Победой!
Стукались земляки-ветераны стопками, цепляли неторопливо закуску из немудреного крестьянского изобилия, слушали здравицы, в их честь льющиеся непрерывным потоком с подслеповатого телеэкрана. Здравицы сменились военной кинохроникой. Видать, телевизору те страшные кадры не под силу являть было – мигать стал телевизор, и трястись от грохота артиллерийского. А потом грохот вдруг прекратился и, в полной тишине, зловещая в своей нескончаемости, двинулась на Семена с экрана длиннющая немецкая колонна, идущая по московским проспектам. Только фрицы те с пустыми руками шли и без ремней поясных, вели их молодые советские ребята. Колонна та в чинах-званиях всех фрицев уравняла – и генерал, и капитан, и рядовой в одной шеренге вышагивают. Идут – глаза к дороге приклеили. А один солдатик вдруг голову поднял, глянул на дядю Семена и хитро так мигнул ему: «А ты, я вижу, живучий, иван. Вишь, медалек-то понацеплял». Бауэр? Похож был, вправду похож.
Праздник он Семену не испортил. Не я к тебе с мечем пришел, решил он про себя. Но после этого события в памяти его нет-нет, да и мелькнет войной навязанный образ.
Да что сейчас-то про это говорить, когда образ тот в плоти и крови стоит на родной улице, по-хозяйски уперев в бока свои рыжие грабли, в то время, когда сам Семен втискивает себя в бурьян, лихорадочно соображая, что же на самом деле происходит.
– Ну, со свиданьицем, первенец. Сейчас я из тебя враз последыша сделаю!
Про себя дядя Семен уже все прикинул: в заборе, за четвертым столбиком пацаны две доски вышибли и на один гвоздь наживулили. Чем не калитка. И, главное, бесшумная. От «калитки» в сторону Бауэра заброшенные кусты сирени тянутся – «ширма» надежная. От кустов до фрица метров пять будет, не больше. Года, конечно, уже не те, но пока он поворачиваться будет и затвор передергивать, его топориком запросто достать можно. Только не уходи никуда, Бауэр, стой на месте. Теперь Семен снова был разведчиком, будто и не было этих десятилетий без войны. Откуда только прыть взялась – не заметил дядя Семен, как по ту сторону забора оказался, как вдоль кустов прополз. Вот только отдышаться надо немного, а уж потом фрицу, точно, капут придет.
А Бауэр, похоже, не зря сюда заявился. Он ведь по Семину душу пришел, знал, что Семен к нему навстречу сам спешить будет. Потому и не таился вовсе, стоял на открытом месте, ждал. А когда почуял, что пришел Семен, то не спеша потянулся к голенищу, сверкнула на ярком солнце полоска хромированной стали. По блескучести той понял Семен, что траншейный урок Бауэр освоил сполна и на сей раз чехол от тесака предусмотрительно за голенищем оставил, и, значит, все козыри опять к нему в руки попали.
Вот тут то и случилась неувязочка. Тесак достать-то он достал, да тут же и обронил. Падая, хромированная железяка как то уж слишком звонко цвенькнула. У тесака «голос» куда