воевода Телембинского острога собрал войско в 400 служилых да охочих бойцов, которые в степи табунутов около тех самых Еравнинских озёр положили. Тогда-то Очарой зашумел, занервничал. В жалобы ударился. Но против фактов куда: что хотел – то и получил.
Другой раз Очароя свои спасли – брат Кутухта. История приключилась такая. Когда китайцы разорили Албазин, цари Иван и Пётр Алексеевичи в Китай грамоту отписали. Дескать, никому война не нужна и будет отправлен для переговоров окольничий Головин.
Пока послы с одного конца света на другой добирались, богдыхан потребовал помощи у Очароя и Кутухты. И Очарой чуть было не напал на Селенгинский, Братский и Балаганский остроги. Кутухта брата отговорил. В тот раз сладили. Но ненадолго…
Когда Фёдор Головин пришёл к китайской границе, Очарой смекнул, что русское войско прибыло невеликое, человек 200. Монголы вдвое больше народу собрали, да к тому же при пушках и огнестрельном бое.
И потребовал Очарой возврата братских, которые кочевали по обе стороны Байкала. И опять Кутухта проявил талант дипломата – стал посредником между китайцами и русскими. Не без боя, не без стычек, но до сражения не дошло. Всё миром уладили.
И вот теперь посольство!
Было от чего схватиться за голову воеводе Леонтию. В остроге людей раз-два и обчёлся. А надобно показать, что много, что ни в чём у Иркутска нет недостатка, а в людях и вовсе.
Придумал хитрость Леонтий – решил устроить очароевскому посольству встречу, как если бы в столице дело было…
В воеводской избе собрался ближний круг – дьяки и подьячные. За длинным столом кроме приказных расположились купцы гостиной сотни Ушаков, Бобровский, от приказчика Тункинского острога Могулёва человек.
Сидели и решали, как встречать посольство.
– Леонтий Константинович, дозволь спросить.
– Говори, купец, чего надумал?
Ушаков встал, оглаживая пышную бороду.
– Мира хотим или повоевать?
– От те на, воевать! Сам ведь знаешь, зачем нам воевать? Да и нет у нас такого войска, чтоб всю степь побороть.
– А крепость есть! – Ушаков впился ладонями в столешницу.
– Точно, крепость есть. Пасад есть, торг идёт, караульные на башнях дозорят, а войска нет.
– Так и я о том же, Леонтий Константинович! Нам зачем через Очароя с богдыханом ссориться? Мы послушаем, что монголы попросят, да и подумаем, как лучше ответить.
– Предлагаешь, значит, закрыть глаза на очароевские проделки? Они нас задирают, грозятся, а мы мириться? Тебе, купчина, конечно, мир подавай. Караван в пути! – Леонтий хитро посмотрел на Ушакова. Но тот, словно бы не поняв воеводской насмешки, продолжал:
– Караван в пути, а драка ничего не решит. Сейчас не решит. Пока «там», – Ушаков поднял палец кверху, – не договорятся, надо наблюдать и в свару не ввязываться, чтоб под раздачу не попасть. Силов-то у нас военных маловато будет, а торговлишка какая-никакая посильнее сабельки. Сабелькой-то не всяк машет умело, да и польза от покалеченного невелика – ни пахать,