створках выхода появилась знакомая, чуть-чуть сутулая фигура, с по-прежнему обильной шевелюрой, правда, уже не в роскошных рыже-золотистых переливах, а скорее в каком-то серо-пегом окрасе.
– Герка! Дорогой! Наконец-то!
– Здорово, Юрок! – Обнялись довольно неуклюже: одному мешал висящий на левом плече скрипичный футляр и элегантный, но довольно объемистый чемоданчик в правой руке, второму – совершенно ненужная и неуместная в прогретых помещениях аэропорта шуба. – Слушай, ну где же все эти ваши знаменитые переделки, перестройки, приобщения к нормальному цивилизованному миру? Я показываю этому парню на таможне страховой полис на скрипку, он выпучивает на меня дикие глаза, как будто я везу гранатомет в Кремль, начинает куда-то звонить, за кем-то бегать, являются еще трое ошалелых, и все пялятся на меня, как на сумасшедшего. Ну дорогая скрипка, не спорю, страховка – на четыре миллиона фунтов, а по-настоящему – она и вообще бесценна. Но что, таможенникам в международном аэропорту не объяснили, что некоторые музыкальные инструменты стоят очень дорого? И это не такое уж редкое явление. Как в глухом медвежьем углу, честное слово!
– Добро пожаловать в Россию, Геральд Викторович!
– А? Спасибо. А собственно, с кем имею честь?
– Гера, это Николай Родионович Попов, представитель Министерства культуры.
– Очень приятно. Ну пошли, что ли?
– Мистер Райцер, с возвращением на родину!
Ага, вот почему Владимирскому давно уже казалось, что в толпе встречающих он видит какие-то смутно знакомые ему лица. Журналисты. Молодцы, ребята. Не побоялись и не поленились пробиться через все непогоды.
– Спасибо. Пресса, я так понимаю?
– Разумеется.
– А что, разве до вас не дошли еще слухи, что Райцер – убежденный прессоненавистник, что он категорически отказывается от интервью и встреч с представителями средств массовой информации?
– Дошли, разумеется. – Эффектная блондинка, взявшая на себя инициативу в этом разговоре, ничуть не была смущена некоторой задиристостью мировой знаменитости. – Но ведь это касается общения с зарубежной прессой, а у себя дома…
– Ага, ага, понимаю. Ну, а уж раз мы разговариваем по-домашнему, попрошу обойтись безо всяких мистеров Джеральдов и мистеров Райцеров. В этой стране меня всегда звали Геральд, а еще точнее, Гера. А от наименования по отчеству я за время заграничной жизни и совсем отвык. Итак?
– Спасибо, Гера. Вы позволите так вас называть?..
– Разумеется, милая леди. Именно об этом я и просил. И чтобы у нас не возникло какое-то недопонимание, объяснюсь: я, разумеется, никаким противником прессы не являюсь, более того, как и любой публичный человек, весьма и весьма заинтересован в плодотворном с ней сотрудничестве. Возмущают и бесят меня глупые и бездарные вопросы, типа: «Ваши творческие планы?», «Над чем вы сейчас работаете?» Я не знаю, как на них отвечать. Как и у любого другого активно концертирующего музыканта, у меня расписан график