факторов для построения организации явно недостаточно. Возникает идеология. В России появляются влиятельные преступники, имеющие функции организаторов, идеологов преступного образа жизни. В XX в. это «воры в законе», «авторитеты», способные объединять под своим началом многочисленные группы преступников самых разных специальностей, национальностей, локально базированных групп. Лидеры преступных организаций решают не только внутренние вопросы, большую часть их деятельности составляют переговорный процесс, разрешение спорных, конфликтных, конкурентных вопросов.
Отметим, что Россию, имеющую свою специфику развития организованной преступности, вряд ли можно наделить некой «избранностью». Все страны, прошедшие путь становления и развития организованной преступности, обладают собственным неповторимым опытом. Хотя некоторые этапы развития вполне похожи и универсальны. Так, например, в США на первых этапах очень строго соблюдался принцип этнической идентичности. В «Коза Ностра» руководящие посты могли занимать только выходцы из Италии (и даже более узко, с Сицилии), а расовая однородность преступных групп, состоящих из афро-американцев и латино-американцев, стремится к 100 %. Много общих черт и в структуре организаций. Традиционной формой является кланово-семейная модель. В Италии и США итальянские преступные сообщества вообще назывались «семьями» и состояли во многом из кровных родственников. Основополагающим связующим принципом японских якудза был принцип отношений «отец-сын» («кобун-оябун»), вышедший из «бусидо». Таким образом, член преступной организации был членом «семьи», а лидер – «отцом», с вытекающей ответственностью. На территории России многие этнические преступные организации также строились по «семейному» принципу. Специфика этой организационной модели способствует возникновению мощного идеологического бэкграунда: преданность семье, почитание старших, закон молчания – «омерта» (недоносительство) и т. д.
Для всех вышеперечисленных форм организованной преступности имеет большое значение идеологическая составляющая. Во-первых, это романтизация роли преступника и пропаганда соответствующего образа жизни. В Италии мафиози – борец за справедливость, в Японии – самурай, лишившийся суверена, но верный идеям «бусидо», в России – бездомный бродяга, выживающий за счет преступлений. Так или иначе, активно используется парадигмальная идея, что «общество порождает изгоев» и толкает их на совершение преступлений. Мысль эта крайне популистская, но именно поэтому широко поддерживается населением. Естественно, что для ее распространения требуются соответствующие механизмы. Любая национальная организованная преступность окружена набором мифов, легенд, песен, сказок, преданий и т. п. Этот фольклор, как правило, не имеет авторов, а потому максимально приближен к народному творчеству, что способствует его распространению