думаю. – Пятьдесят долларов на ровном месте!»
– Окей, – соглашаюсь, – но я имею жену.
– Ты смешной… Ю фани… – озорно подмигивает мне клиентка. – С женой – сотня.
– Хандрит – фор ми?! – продолжаю недоумевать я.
– Фор ю энд ё вайф.
– Сто долларов – фор ми?! – повторяю я.
И девушка, улыбаясь, кивает.
«Во попёрло-то!»
Но тут звякнувший над дверью магазинчика колокольчик возвещает о возвращении супруги.
– Иди сюда, – машу я ей. – Только быстро!
И жена, метким взором простреливая прелестницу влёт, интересуется:
– Чего тут у тебя?
– Ты не поверишь, – скашивая рот, шепчу ей на ухо, – эта милая женщина обещает нам сто баксов за энергетический сеанс. Ну что-то вроде рэйки. Я наврал, что умею, и она поверила. Представляешь?
Жена, также уголком рта, шепчет:
– Это проститутка.
– Нет, ты не поняла. Проститутки тут мы!
– Идиот.
– Хочешь сказать, что я не понимаю английского?
– Хочу сказать, что ты идиот.
– Ван хандрит фор ми? – переспрашиваю девушку.
– Фор ю энд ё вайф.
– Видишь?! – победно взираю я на супругу.
– Дважды идиот!
– Окей. Джаст мани фёрст, – шуршу я пальцами перед потенциальной клиенткой. И та утвердительно кивает.
Но жену разве убедишь? Ухватив за локоть, она утягивает меня прочь.
– Стой, – отбиваюсь я. – Стой, она вот-вот раскошелится!..
Но жена неумолима.
– Я вернусь! – кричу я прелестнице. – Ай вил би бэк!..
И остров провожает нас тёплым тропическим дождём.
На корабле
Корабль идёт, пассажиры плывут. Улыбки, смех, сытое похрюкивание. Все здоровы и счастливы.
Верхняя палуба усеяна загорающими. Нижняя – обжирающимися. Казино – играющими.
Персонал улыбчив до трещин. Двадцатичасовой рабочий день при мизерной зарплате, да к тому же десять месяцев вдали от суши – чего бы не улыбаться?
Кислые рожи на борту запрещены корабельным уставом.
Болеешь – запрись в каюте, не мозоль. Люди сюда отдыхать и веселиться приехали. У всех семь футов под килем, а у тебя что-то в груди? Уйди в трюм с глаз долой! Сдохни тихо, не порть праздник!
– Я на секундочку, – говорю жене, – туда и назад.
Мы только что искупались и готовимся ко второму завтраку.
– Ты что, оставишь меня одну среди всего вот этого? – окидывает она взором ломящиеся от яств столы.
– Ничего, – говорю, – как-нибудь справишься.
И бегу к лифтам.
Мимо шныряют отдыхающие, окатывая меня на ходу вежливыми «Хау а ю?», так что я едва успеваю отстреливаться: «Файн, энд хау а ю?»
В этом я уже поднаторел.
Кто такой? Кто такая? Первый и последний раз вижу, и всё же: «Сенкью, ам файн!» Улыбка – на улыбку, ужимка – на ужимку. Идиотизм.
Итак, стою жду лифта, и тут моё внимание привлекает пожилая пара.
Энергичный