будем считать, что придет дюжина разбойников, – решил Упрям. – Орки… сколько их ждать?
– Два-три, я думаю, – сказал Невдогад. – А, скорее всего – ни одного. Их-то звать еще более хлопотно, чем разбойный люд. Почти наверняка вся угорская нелюдь днем здесь полегла.
– Либо враг разбил отряд на две части. Значит, ждем еще шестерых.
– Ну почему так много? Это ты, брат, лишку хватил. Давай хотя бы четверых!
– Но мы же готовимся к худшему. Ну ладно, уговорил, возьмем пятерку.
– Возьмем… – Голос Невдогада звучал уже далеко не так уверенно. – Кто еще?
– Я боюсь, что кто-то из бояр мог с ворогом снюхаться, – признался Упрям. – Тогда он своих людей отправит.
Исключено. Во-первых, из знатных бояр некому, все приближенные батюшки князя – люди проверенные. А если даже и пошел, кто на предательство, подставляться не станет. Да и прислужники – не все же дураки, хоть один, да выдаст мерзоту продажную.
– Тогда остается магия, – сказал Упрям. – Наш враг ею владеет, а значит, всякое может быть. Мороки, умертвия, да хоть нави… в любом количестве.
– От них ты защитишься?
Постараюсь.
Разговор скис. Вот и польза от разума, от ожиданий худшего. Испорченное настроение и ни проблеска надежды.
Оставалось только идти в город и сознаваться во всем Болеславу. Однако что-то внутри противилось такому решению.
– Да, спрятаться за стенами кремля было бы надежно, – согласился Невдогад, когда ученик чародея все же поделился с ним сомнениями. – Но и враг затаится, и мы просто ничего не узнаем о нем.
– А главное, – сказал Упрям, – я не хочу оставлять башню. Что, если Наум вернется, когда за ним придут? А меня не будет рядом… Вот только боюсь, что толку от меня будет немного против такой-то орды.
– Не нужно себя запугивать, – взбодрился Невдогад. – Этакое войско самому большому ловкачу собрать не по силам. И, как ты верно сказал, мы их ждем. Значит, так сделаем: ставни запрем, одну оставим как бы сломанной. Полезут, стало быть, именно в это окно и в дверь.
– А еще через черный ход, – добавил Упрям. – А еще по крышам пристроек и через окно на второе жилье. Нет, дружище, в своем доме я обороной править буду. Взойдем наверх и там засядем. Коли враги летать не умеют, там и сами, если прижмут, по воздуху уйдем, – в кои-то веки забывчивость оказалась полезной: котел так и стоял, готовый к новым полетам. – Я встану на вершине всхода, справа Буян будет, а ты – за перильцами…
– Ну вот еще! Мне слева встать надо.
– Забыл свое слово? – посуровел Упрям. – Встанешь там, где я скажу. Всход мой! Если случится так, что по воздуху в окна залезут – тогда ладно, дерись, где сочтешь нужным, а иначе – мое место можешь занять, только если меня ранят, – слово «убьют» как-то даже на язык не взошло, хотя думал Упрям именно об этом. – Видел же, как всход устроен: перильцами огражден и узок, больше одного человека по нему враз не пройдет. Зато, пока один сражается, второй третьему плечи подставит, и тот перильца-то перемахнет. Вот его и рази. И еще я тебе