своим не поверил. Не может быть!..
– Ну, чего ждешь? Али забоялся? Без Наума уже и норов растерял? Я это, я. Велислав.
– Князь-батюшка?
Будь что будет, Упрям откинул засов. Человек на неприметном сером мерине был наглухо закутан в плащ, но, едва въехав на двор, сбросил накидку с головы, и сомнений не осталось – сам повелитель Тверди посетил башню.
– Не ждал, малый? Понимаю. Ворота прикрой, а вместе с ними и рот. Идем, поговорить нам нужно. Коня не расседлывай, я ненадолго.
И, спешившись, он уверенно шагнул на крыльцо.
Затворившись, Упрям вбежал в горницу. Князь уже повесил плащ на деревянный гвоздь и поджидал его, сидя за столом.
– Второй раз советую, отрок: рот закрой. Да не стой столбом, лучше дай напиться.
– М-меду?
– Уважь.
Упрям поднес ковшик. Уже много позже он сообразил, что князь заставил его бегать за питьем, чтобы дать время прийти в себя.
– Садись подле и слушай внимательно. Я сейчас тайком к тебе приехал, и вот почему: понял по твоему лицу давеча, что Наум тебе ничего не рассказывал. Не мне судить, и, может, ошибку я совершаю, что в ваши дела мешаюсь. Но обстоятельства теперь другие, и раз уж ты сейчас вместо Наума, то и знать должен поболе.
Упрям потом спрашивал себя: почему в тот миг не сознался? Почему не дал волю рвавшейся из груди жалобе: нет Наума рядом, сгинул Наум! Помоги, Велислав Радивоич, заслони щитом державным от погибели!.. Но, видно, слишком он опешил. А может, почувствовал, что правда сейчас подкосит князя. Просто так владыка к мальчишке не поедет – происходит нечто гораздо более загадочное и странное, чем он может себе представить.
А Велислав между тем продолжал:
– Ты правильно сделал, сказав о болезни чародея. Знаю, что ложь тебе не по нутру, но порою ложь бывает оружием. Об отъезде Наума никто не должен знать. До исчезновения дочери моей – другое бы дело, но пока не вернется она – ни-ни. Болен, в башне затворился, к людям не выходит – но никуда не делся. Рядом он, вот-вот поправится. Так все думать должны.
Упрям понимающе кивнул, украдкой прикусив себе язык.
– Хоть что-то о своем отъезде он тебе говорил?
– Нет, – хрипло ответил ученик чародея и вновь загнал язык меж зубов.
Князь вздохнул:
– Придется мне рассказать. Ну так слушай, начну я издалека. Ты, конечно, знаешь, кто такой Баклу-бей?
– Хан Безземельный? Знаю.
– Ну, теперь его так называть глупо. Пожалуй, все-таки напомню. Двенадцать лет назад один из младших сыновей булгарского хана, султан Баклу-бей, сбежал от отца, сманив несколько родов. Откочевал в Дикое Поле, два года там разбойничал. Тогда участились набеги кочевников… Ты это помнишь, знаю: в одном из них ты и остался сиротой…
– То были не баклубеевцы.
– Конечно. Он сам с Твердью никогда не связывался. В набеги шли ограбленные им. Кто не захотел присоединиться к нему или погибнуть под мечами его молодцов. Драчуном он оказался отменным. За два года из трех тысяч человек вырастил свой кочующий султанат до пятнадцати тысяч. Много родов к нему примкнуло.