Профзаболевание наших мужиков.
– Ага, тоже хлебнула? Я от этого прямо на стену лезла. Одни разговоры. Дитятке уже тридцать, а все в слова играет. Сядет напротив и пошло: этот не то, тот… А сам-то ты кто? Главное, знал ведь, что меня это бесит, но каждый вечер в одну дуду. Достал, «Челноком? Моя жена?» Футы-нуты!.. Представляешь, год после развода под одной крышей жили: квартирешка однокомнатная, разменять не могли, а уйти некуда. К счастью, ему парочка нашлась, так я у них эту клетушку выкупила. На Троллейном, ужас, как вспомню…
– Кто меня учил не оглядываться? Может, если бы не он, ты бы не взлетела так высоко?
– Стимул был, это точно. Веришь ли, я себя от счастья не помнила, когда сюда перебралась.
– Что и говорить, форменный рай.
Лерка огляделась и задумчиво проговорила:
– Да, ее можно хорошо продать.
– Зачем? – удивилась я. – Ты же не нуждаешься?
– Это конечно, – засмеялась она. – Я на днях такое колечко прикупила, пойдем покажу.
Кольцо и вправду было изумительным – продолговатый изумруд в бриллиантовом венчике. Лерка медленно поворачивала прекрасную холеную руку в лучах лампы, и я ахала, любуясь игрой света в гранях, – мне искренне хотелось доставить ей хоть какую-то приятность.
– Ладно уж, покажу свои побрякушки, – довольно проворковала она, вынула из ящика туалетного столика лаковую коробочку и принялась извлекать из нее сверкающие вещицы – их, наверное, хватило бы на витринку средних размеров. Украшения были изысканны и изящны, ничего купечески тяжеловесного.
– Слушай, поделись, куда ты такую красоту надеваешь?
Длинные пальцы, между которыми струилась золотая змейка, замерли, Лерка взглянула на меня с какой-то затаенной грустью:
– Я и не надеваю. Так только, самое простое. У нас действительно некуда. Да и опасно.
– Точно, к таким камням охранник нужен. Тогда зачем?
Ее глаза мечтательно сузились, словно она увидела в переливах света нечто прекрасное и знакомое:
– Может же быль в жизни поворот…
4
По дороге домой я почему-то думала над этими ее словами. Если уж она мечтает о повороте в судьбе, то что остается делать мне? Впрочем, какой такой немыслимый сюрприз может подарить мне будущее? Человеку с таким характером, таким менталитетом? Даже если авантюра удастся, и я заработаю грошиков – что это изменит? Ну, обустрою быт, а дальше? Я никогда не стану звездой даже районного масштаба, да и нужно ли мне это? Я человек тихий, детские грезы о невероятных приключениях, тайнах и безумной любви легли сухими лепестками в тома Майн Рида и Сабатини. Смешно вспомнить, когда-то я мечтала пережить кораблекрушение или землетрясение – что-то совершенно потрясающее – оказаться на необитаемом острове… Наивный сентиментальный бред. Поездка в Африку – уж куда экзотичнее – обернулась неизбывной тоской по дому, одиночеством в людском муравейнике, бессмысленной по сути работой: американизация страны была столь очевидной, что перспектив у русистики категорически не просматривалось. Два года жизни, полной запретов – Северная Африка не лучшее место для русской