Ну это же „В“, а девочка-то хорошая. Как в этот „В“ попала – непонятно, террариум». На что именно нужно обратить внимание, Седлов уточнять не стал, так как очень хотел назад в класс. Но мысль о том, что налицо очередное пополнение штата неприкосновенных блатных (в числе которых был и Цыбин), мелькнула.
Егор Петрович вернулся в класс, чтобы наконец заняться любимым делом.
– Давайте запишем тему и эпиграф. Тема урока – «Рассказ Леонида Андреева „Бездна“: столкновение литературных веков», – произведение было не по программе, но Седлов порой позволял себе незначительные отступления от программы ради, по его мнению, значимых вещей, и на данный момент это было его единственным маленьким полем протеста в 213-й. – «Если долго всматриваться в бездну, бездна начинает всматриваться в тебя», – это слова известного немецкого философа конца девятнадцатого века Ф. Ницше и эпиграф сегодняшнего урока. Философию Ницше мы рассматривать не будем и обратимся к его словам, только когда познакомимся с рассказом Леонида Андреева, – начал Седлов.
Задание прочитать рассказ было дано за неделю, но, как и всегда, прочитали только Подгорный, Бликов и всегда исполнительная, но без полета, Лиза Шерстнева. Поэтому Седлов предусмотрительно распечатал ключевые отрывки и пересказал первую часть рассказа.
– Что или кого напоминает первая часть рассказа из уже известной вам литературы? – на вопрос Седлова последовала тишина. Даже Подгорный молчал. – Спрошу проще: о чем она?
– Ну, о любви, – ответил Бликов.
– Да, но вам не кажется странным описание этой любви?
– Нет, – диалог с Бликовым уже начинал раздражать Седлова.
– Ну как-то по-старому, что ли, искусственно, – наконец проснулся Подгорный.
– Отлично! – не стал скрывать радости Седлов. – А герои кого-нибудь напоминают?
– Ну этих, как его, у Достоевского в «Бедных людях» переписывались, – вдруг сказала Шерстнева.
– Молодец, Лиза, что вспомнила Макара Девушкина и Варвару Доброселову. На самом деле мы можем вспомнить почти всех влюбленных героев русской литературы: и Алексея Берестова с Лизой Муромской из «Барышни-крестьянки, и Гринева с Машей из «Капитанской дочки». Не уверен, что вы их помните, – хотя Седлов как раз был твердо уверен, что перечислил сам для себя давно вытесненные из ученической памяти, а то и не обитавшие там имена героев, – но давайте обратим внимание: параллели к состоянию чего постоянно проводит Андреев в этой части рассказа?
– Природы, – снова Шерстнева.
– А вам нравится это описание?
– Очень, – Седлов решил проигнорировать любившего намеренно говорить в пику Бликова, так как ждал другого ответа.
– Нет, как-то неестественно, как в сказке, – то что надо от Подгорного.
– Кстати, давайте назовем героя Льва Толстого, которого вы точно должны