женину, но и свою порчу простит. Хочешь, возьми деньги, полученные мною нынче за коней, и, коли не жаль, снеси их Бажену.
Савва весь затрясся.
– Не жаль! Мне за Феклушу ничего не жаль!
Полкан вынул из-за пазухи туго набитый мешочек.
– Бери.
Савва взял мешочек, посмотрел внутрь, и у него в глазах зарябило от серебра.
– А тебе не жаль отдавать чужому человеку такое богатство?
Полкан зевнул.
– Нет, не жаль. Деньги, брат Савва, требуют рабского служения, а я ничьим холопом быть не желаю. Возьми их себе.
– Спасибо, друг! Я твой вечный должник!
– Ничего ты мне не должен, – отозвался Полкан, поморщившись.
– А где тебя в Орле сыскать можно?
– Я своего двора не имею, а сыскать меня можно на конной площадке.
Друзья еще выпили, и Савва кинулся на шею Полкану.
Дальнейшее юноша помнил плохо. Словно из тумана выплывали какие-то кочки, о которые спотыкались его заплетающиеся ноги; затем появилось донельзя изумленное лицо Прова; и наконец наступили темнота и пустота…
Глава 4
Похмелье
Очнулся Савва в своей постели. Болела голова, сухой рот забился горечью, руки и ноги не слушались. Сквозь мутную пелену с трудом различались покачивающиеся стены и кружащийся потолок. Внезапно появился человек, в котором Савва не сразу признал хозяина постоялого двора. Пров покачивался вместе со стенами, его лицо расплывалось в разные стороны.
– Доброе утро, сынок!
Савва хотел было ответить, но, поперхнувшись, закашлялся.
– Что пил? – деловито спросил Пров.
– Пиво, – простонал юноша.
– Клин клином вышибают. Прикройся, щас Аграфена принесет тебе пива. Выпьешь и сразу полегчает.
Савва покраснел.
– Прости, Провушка.
– Не вини себя, – добродушно усмехнулся Пров. – Ну, погулял ты малость, хлебнул лишку – с кем не бывает? Добро, что сумел дорогу на постоялый двор найти.
– Я один пришел?
– Один! Ночью услыхал я шум во дворе и выглянул в окно, а у ворот ты ногами вавилоны пишешь. Мы с Некрасом выскочили да вместе довели тебя до постели, раздели, уложили, – он ухмыльнулся. – С тебя что-то свалилось да за сундук упало – камень, судя по грохоту. Видать, ты его за пазуху сунул, чтобы собак пугать.
– Я что-нибудь говорил?
– Мычал токмо.
– Ладно, ступай.
Хозяин выше, а, немного погодя, в горенку вплыла его жена. В двух своих коротких руках она ловко несла кувшин, жбан и два блюда: одно с бараниной в огуречном рассоле, другое с квашеной капустой и солеными огурцами. Поставив все на стол, Аграфена поклонилась постояльцу.
– Кушай, Саввушка, – сказала она и выкатилась за дверь.
Едва Савва поднялся с постели, под ним завертелся пол, и чтобы добраться до стола, юноше пришлось опуститься на четвереньки. Вскарабкавшись на лавку, он выпил пива, закусил бараниной и огурчиком, запил квасом.