target="_blank" rel="nofollow" href="#image4_558f25cc115466445c1a6630_jpg.jpeg"/>
Дж. Пуччини. Фрагмент из оперы «Тоска»
– Зная только … любовь и искусство … Людям вреда я не приносила…
И снова зарыдала. Рылеев и Цицерон обменялись взглядами. Цицерон пожал плечами. Рылеев же обратился к Амелите:
– Может, воды вам принести? У вас все в порядке?
Рыдая, Амелита закричала в пространство оперным сопрано:
– Боже мой! А что, похоже, что у меня все в порядке? Выгляжу нормально, пою нормально?
Она отделилась от рояля и направилась, спотыкаясь и покачиваясь, к логическому центру вестибюля. В этот момент раздался, и тяжелая люстра, оторвавшись от креплений, упала на пол и шумно разбилась вдребезги в двух метрах от Амелиты.
Амелита, Светлана, и Мими вскрикнули одновременно. Цицерон, Рылеев и Вадик бросились к Амелите, готовые оказать помощь. Удивленная госпожа Дашкова подняла голову от журнала и сказала:
– Ничего себе. Что это было?
Поправила очки и всмотрелась. Хихикнула, покачала головой, и снова занялась чтением статьи – оставался один только абзац.
Рылеев сказал Амелите:
– Вы в порядке, э … – и умолк.
Повернув голову, Амелита посмотрела безумным взглядом на обломки люстры на полу. Перевела взгляд на потолок. Все последовали ее примеру. Амелита сказала:
– Боже мой.
Со стороны уличного входа в вестибюль вошел портье Василий в зеленой форме и кепке и белых перчатках. Увидев на полу люстру, он вплеснул руками и воскликнул, почти искренне:
– Батюшки мои!
Цицерон, присев на корточки возле обломков, поднял один из осколков и внимательно его осмотрел.
Госпожа Дашкова закончила читать статью, поднялась со стула и сказала:
– Ну, что ж, на сегодня волнений мне достаточно. Пойду вздремну. Кто-нибудь видел Зару? Вечно ее нет, особенно когда она нужна. Василий, кондиционер в этом столетии починят, или отложат до следующего?
Оторвавшись от созерцания разбитой люстры, Василий рапортовал:
– Ремонтники уже выехали, госпожа Дашкова.
Амелита снова принялась рыдать, будто повергнутая в отчаяние перспективой приезда ремонтников. Рылеев и Вадик попытались ее утешить. Рылеев даже положил ей руку на плечо, но она раздраженно отстранилась, подбежала к роялю, положила голову на крышку, и зарыдала в голос.
Цицерон, оставив в покое осколки, потрогал обрывки проводов. Посмотрел на потолок. Повернувшись к Василию, спросил:
– Лестница у нас в хозяйстве есть?
Василий кивнул:
– В подвале.
– Это хорошо.
– Принести?
– Да, принесите пожалуйста, Василий.
Василий ушел, что-то бормоча, а Цицерон снова уставился на потолок.
Рылеев спросил:
– Что ты там высматриваешь?
Цицерон заложил руки за спину, пожал плечами, и сказал:
– Пятнадцать килограмм – максимальный