Для эмоций место встречи было малоподходящим. – Но это не всё. У меня будет ребёнок. Твой. И это ещё одна причина, почему я не могу тебя здесь оставить. Поэтому готовься. Связь через Мариса, он тебе всё сообщит и выведет из гетто. Главное – добраться до Вилмы…
Зента продолжала говорить, но Залман её не слышал. Он был потрясён. Ребёнок?! У Зенты?! От него?! А впрочем, что удивительного? Зенте за тридцать – не молодость, но и не старость. Залман остро почувствовал свой возраст. Какой ребёнок, когда у него уже есть взрослые дети?! Есть? А что, если… Нет, он даже не хочет об этом думать! Но что сказать Зенте? Ребёнок сейчас, в его положении? Нет, Зента не лукавит. Она его действительно любит. Покойный Балодис был не так уж стар, но с ним у Зенты не было детей. Так что же делать? Как поступить?
– Ребёнок? – переспросил Залман, и по его интонации Зента поняла, что сделала ошибку. Новость не обрадовала доктора. – Но как же это? Ведь мы, ведь я…
Зента сообразила, что если не вести себя уверенно и твёрдо, то к Вилме ей придётся ехать одной. «А может, так и надо? – неожиданно мелькнула мысль. – Ведь ситуация изменилась, и теперь я рискую не только собой. А Залман, что будет с ним? Оставить его здесь, за колючей проволокой? На гибель?» Нет, она не откажется от него, но ведь что-то удерживает этого упрямца в гетто? А что – ей никак не понять.
На долгий разговор времени не было. Прохаживающийся неподалёку Марис делал знаки, что пора заканчивать. И Зента сказала так, чтобы Залман понял: решение принято, и его каприз ничего не изменит. Последнее слово за ней.
– Марис тебе сообщит, – повторила она. – Не знаю, почему ты упрямишься. В моём положении я должна ехать к Вилме, и тогда ты останешься один. Подумай. У нас есть шанс, и мы должны его использовать. Почему ты не хочешь быть вместе со мной? Я ношу твоего ребёнка, и нужно, чтобы у него был отец. Пойми же ты, наконец!
Этого нельзя было говорить даже Зенте, но Залман уже готов был рассказать и про боевую организацию, и про готовящийся побег, и про то, что после гибели Эстер и родственников он хочет мстить, а не ютиться в погребе, словно мышь. Он хотел добавить, что никакой ангел не сделал бы то, что делает для него Зента. Но та ушла, и когда Гольдштейн вернулся к себе и немного успокоился, ему стало ясно, что на самом деле у него нет вариантов, и то, что Зента беременна, привязывает его к ней, даже если жить осталось недолго. У Зенты будет ребёнок, и это меняет всё.
Глава пятая
Михаэль едва поспевал за старшим лейтенантом, хотя тот тащил на себе докторшу, и только удивлялся выносливости этого человека. Нога попадала то в сугроб, то ещё куда-то, где Михаэлю чудилось прикрытое ломким льдом коварное лесное болото. Но больше всего он боялся, что потеряет мелькающую впереди еле различимую во мраке фигуру в серой шинели. Почему в шинели, а не в тёплом полушубке – этого Михаэль не понимал. Он бы в такой шинели замёрз ещё до того, как забрался в кузов грузовика, а ведь они ехали несколько часов. Водителя не было с ними, и не хотелось думать, что случилось с этим