неясно и нерешенно, что он еще раз взывает о помощи к самому идеальному жителю, опасаясь, как бы он еще не был склонен разделить власть с еретиком, и все еще заявляет, что человеческие души могут достичь награда приоритета только через святой Порядок Ахуры и правителей по Его выбору.
10. Поэтому он доверяет результат Ахуре, а вместе с ним и своим подчиненным, живым и мертвым. И его мысли, обращенные к небу, также возвращаются к будущему возмездию. Те, кто колеблется, наполовину склонен примкнуть к противоположной стороне, предостерегаются словами особого значения. Те, кто выбирает злого государя, «дуссасти», или как «шастары», не пойдут со святыми в «Кинват», и их совесть не встретит под приятными образами, а затем души святых, которые ушли раньше, но их встретят нечестивые мертвецы в «доме Лжи», с отравленной пищей и насмешливыми словами. И это будет их местью самому себе.
Ясна 50
Самым поразительным обстоятельством здесь, является шестой стих. В этом стихе имеем Заратустру, названного не одним, что легко согласуется с его личным авторством, и не только такие выражения, как «Заратустре и нам», но мы имеем Заратустру, названного как, «пусть он провозгласит мои правила», которые могли быть произнесены без фигуральной речи только кем-то вышестоящим. Если это так, то все «Гаты», конечно, были написаны им, иначе их стиль и характер можно считать такими, что они могли быть составлены четырьмя или пятью тесно связанными личностями. Но «Гаты» нельзя рассматривать как произведение нескольких разных авторов. Это работа одного человека. Итак, если настоящий раздел, особенно оригинальный по своему тону, был не от Заратустры, то человек, чье сердце и душа и, мы можем добавить, чья сила заключались в зороастризме, был не Заратустрой, а какой-то неназванный индивидуум, гораздо более важный. Известность имени Заратустры была в этом случае исключительно обязана личной деятельности Заратустры, поддерживаемой общественным положением Спитамов. В таком случае настоящим автором зороастризма был вовсе не Заратустра; сравните «с Заратустрой и с нами»; с «с Вистаспой и со мной»: ни Фрашаострой; сравните «с Фрашаострой и с нами»; и мы также можем сказать, что это не Гамаспа, ибо к нему обращаются в звательном падеже. Он был умственно и личностно выше всех их. На самом деле он был силой и за троном, и за домом, и все же без имени! Возможно ли, чтобы основатель религии назвал бы другого избранником Божьим, если бы он на самом деле не считался таким выдающимся? Или, если бы популярный и искренне восторженный автор собирался петь гимн на собрании, неужели он назвал бы воодушевленной толпе человека, которого они сами не считали душой своей веры? Это вообще не вероятно. Но если Заратустра имел ведущее имя и сочинил часть гимнов вместе со своими потерянными товарищами, то вероятно ли, что он не обладал в этом отношении решительной известностью над Вистаспой, Фрашаострой и Гамаспой? Разве не было поэта, который составил стихи, господствуя своим