Кстати, мог бы и сам это сделать.
Вакула виновато улыбнулся. Он почему-то избегал общения с нотариусами. Наверно, стеснялся их. Там работали одни девчонки, и весьма недурные собой…
Я пересек холл, постучал в дверь с табличкой «Нотариус Дахненко О. В.».
– Войдите!
Я толкнул дверь
– Оксан, привет!
Сидевшая за столом в дальнем углу женщина с короткой мальчишеской стрижкой подняла голову.
– Привет, соседушка. Чего принес?
– Посмотри, не ваши оставили?
Оксана вышла из-за стола. Сегодня она была в джинсах, а не в юбке до колена. Фигура у нее что надо.
– Знакомая сумочка. Брат с сестрой делят бабкину дачу. Она хочет продать и поделить деньги, а он собрался там теплицу ставить. Достали оба, Каин и Авель, блин… Давай, я им позвоню.
Она приняла у меня сумку, бросила ее в гостевое кресло возле кулера.
– Каин и Авель были братьями, – сказал я.
– Да и пофигу. Ты бы лучше с тортиком зашел. А то гуляете там у себя по вечерам, на крыше тусуетесь, Балдерис этот у вас вообще прописался. Нас, одиноких незамужних девочек, почему-то игнорируете.
Я оглядел кабинет. Столы пустовали, компьютеры не работали.
– А где твои девочки сегодня?
– Галка на выезде, у Любы, пардон, месячные. – Оксана приблизилась ко мне, положила руку на плечо. – Ну, когда чай пить будем, Шерлок?
– После поездки к Рейхенбахскому водопаду, – улыбнулся я и направился к двери.
– То есть никогда?
Уходя, я послал ей воздушный поцелуй.
Оксана была «странно прикольная». Так ее при первой встрече назвала Томка. Я и сам поначалу, когда нотариусы только въехали в наш флигель, принял ее за лесбиянку или феминистку, но в процессе добрососедского общения вскрылось много опровергающей информации. Как-нибудь потом расскажу…
Я поднялся на второй этаж. На лестничной площадке мой сыскарь Сашка Стадухин слушал кого-то по мобильнику. Мы кивнули друг другу.
Новый наш офис, как и прежний, состоял из трех отсеков со стеклянными перегородками и общего холла со стойкой администратора посередине (точнее, мы просто раздробили на части одно просторное помещение). Из-за стойки сейчас торчала светлая макушка Насти Голубевой-Левкович. В тишине раздавался стук компьютерной клавиатуры.
– Доброе утро, пчелка!
Настя приподнялась, улыбнулась, глянув поверх очков.
– Антон Васильевич, доброе! Кофе сразу или попозже?
Настя до сих пор обращался ко мне на «вы» и по имени-отчеству. Я устал ее уговаривать сократить дистанцию.
– Давай сразу, дорогая.
Я прошел к себе в правое крыло. В приемной перед моим кабинетом (кстати, единственным в конторе, скрытом от посторонних глаз жалюзи) Петя Тряпицын, развалившись в кресле и подперев рукой щеку, глядел в монитор компьютера.
– Заместитель моего высочества скучает? – пошутил я, переиначив его собственное